Тони Магуайр - Когда вернется папа… История одного предательства

— Я знаю, что ты примешь правильное решение, дорогая, на которое мы все надеемся.

Потом она ушла, оставив Антуанетту обдумывать слова психиатра.

Антуанетта хорошо понимала, что от решения, которое она примет в течение ближайших часов, зависит ее дальнейшая жизнь.

Антуанетта ясно осознавала, что одиночество и отчаяние уже дважды приводили ее в стены госпиталя. И здесь все это время она чувствовала себя в безопасности, а клубок мыслей в ее голове постепенно начал распутываться.

Уже несколько месяцев ей не доводилось выходить за пределы госпиталя, за исключением «рокового» визита к зубному врачу и повторного, столь же неприятного посещения. С тех пор как ее перевели в главное здание, к ней никто не приходил, и она перестала общаться с немногочисленными знакомыми, с которыми ей удалось подружиться. Мать не навестила ее ни разу.

Казалось, чем больше сужался ее мир, тем безопаснее она себя чувствовала. Ей удалось добиться некоего подобия нормальной жизни, и теперь Антуанетта никогда не была одна. Она заботилась о своих подопечных, дружила с медсестрами, общалась с компаньонками по игре в карты. Впервые с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать, она почувствовала, что люди, которые знают о ее прошлом, принимают ее. Она понимала, что такое вряд ли возможно в мире за этими стенами.

Антуанетта вновь и вновь возвращалась к разговору с доктором. В ее сознании кружились мысли, которые ей хотелось удержать и получше рассмотреть. Антуанетта вспоминала его слова, и их значения отпечатывались в ее голове. Осознание того, что пытался донести до нее доктор, ударило ее словно гром среди ясного неба.

Она была пациенткой на добровольном лечении!

Лечащихся в психиатрическом отделении невозможно перевести в главное здание без согласия родных. Доктор ясно дал ей понять, что родители были осведомлены о ее переводе. Должно быть, они сообщили руководству госпиталя, что готовы оставить ее насовсем.

Как только Антуанетта это осознала, в ее голове возник рой других вопросов, на которые тут же последовали ответы.

Кто вскрывает всю почту в доме родителей? Разумеется, не ее отец, который был практически неграмотным. Конечно же РУТ!

Кто отвечает на телефонные звонки? Ее МАТЬ! Отец лишь раздражался и никогда не подходил к назойливо звонящему телефону.

С кем разговаривали представители госпиталя в тот день, когда персонал из психиатрического отделения решил, что она слишком больна, чтобы оставаться там? С ее МАТЕРЬЮ!

«Ты должна признать это прямо сейчас, — безжалостно сказала она себе. — От тебя желал избавиться не только отец».

Антуанетта наконец-то осознала то, что всю жизнь пыталась скрыть от самой себя, — любовь ее матери к ней ничего не стоит. Двенадцать лет прошло с тех пор, как она перестала испытывать хоть какие-то добрые чувства к своему отцу. Она давно смирилась с тем, что он обманщик и извращенец, и давно перестала задавать себе вопрос «Почему?» или пытаться оправдать его поведение. Находясь в госпитале в течение нескольких месяцев, Антуанетта поняла, что существуют люди, чье поведение не поддается разумному объяснению. Они такие, какие есть.

Но всю свою жизнь, надеясь на чудо, она думала, что мать все же любит ее, несмотря ни на что. Антуанетта упрямо закрывала глаза на истинное положение дел, скрывая жестокую правду о поступках матери в самых потаенных уголках своей памяти. Но больше она не могла этого делать. Теперь ей хотелось понять, что же на самом деле чувствует ее мать и почему эти чувства самой Антуанетте вновь и вновь приносят боль.

В самом раннем детстве мать была для Антуанетты средоточием всей ее жизни. Упав, она чувствовала, как сильные материнские руки поднимают ее, и эти же добрые руки вытирали слезы с ее покрасневших щечек. Антуанетта помнила их смывающими мыльную пену с ее маленького тельца и заворачивающими ее в пушистое полотенце. Она слышала ласковый материнский голос, рассказывающий ей перед сном сказки, видела склонившееся над ней, полусонной, заботливое лицо и ощущала нежный поцелуй. В полусне ей виделась мать, сидящая в кресле перед журнальным столиком, и в неясном свете маленькой лампы тени неспешно скользили по ее склонившейся голове и усталым рукам, терпеливо дошивающим платьице для своей маленькой дочки.

Антуанетта вновь и вновь вспоминала материнские руки, прижимавшие к себе свою маленькую дочку, и словно снова попадала в этот надежный мир, огороженный материнскими руками, со знакомым запахом пудры с легким ароматом жасмина, нежным голосом, рассказывающим о чудесах и волшебстве.