Тони Магуайр - Когда вернется папа… История одного предательства

Антуанетта помогала мыть полы, убирать постели и переодевать старых женщин в чистую одежду. В процессе изнурительной работы она пыталась поговорить с некоторыми из пациенток. Сначала Антуанетта подсела к самой спокойной и причесала ей волосы. Вскоре она обнаружила, что нежное поглаживание расчески и звук ее голоса часто действуют успокаивающе. Иногда ей улыбались, а иногда осыпали непристойной бранью.

Антуанетта испытывала сильное отвращение к некоторым привычкам, которые были почти у всех пациенток. Она часто видела, как малыши играют с содержимым своих подгузников, используя его как тесто. Здесь было то же самое, только вместо малышей так вели себя старухи. Разумеется, это было не очень приятно, особенно когда они не только тыкали туда пальцы и размазывали по постели, но и вытряхивали все содержимое из подгузника с поразительной тщательностью и аккуратностью.

— Интересно, — Антуанетта обратилась в отчаянии к одному из медбратьев, — почему они становятся такими ловкими и старательными, когда бросаются в нас чем попало, и такими неуклюжими, когда в тех же руках оказывается еда?

Медбрат улыбнулся и стал вытирать очередное морщинистое лицо, покрытое остатками обеда.

День пролетел как одно мгновение, и с его окончанием пришло возрастающее чувство самоудовлетворения. Антуанетта так давно не чувствовала себя нужной. Последний раз это было, когда отец находился в тюрьме и матери понадобилась ее поддержка. В конце дня Антуанетта удивила ответственную медсестру, когда сказала, что хочет прийти сюда снова.

Антуанетта работала в этой палате уже несколько недель. Она стала увереннее в себе и чувствовала тепло в груди каждый раз, когда какое-нибудь лицо озарялось улыбкой, узнавая ее. Она быстро привыкла к неприятному запаху и начала уважать медсестер, работающих здесь. Эта работа была не только изнурительной, но иногда и опасной. Было легко недооценить резвость этих беззубых старух, и твердые челюсти часто оставляли ужасные синяки на кистях рук.

Вскоре Антуанетта знала всех пациенток по именам, хотя многие не могли запомнить ее имени. Она помогала кормить женщин, умывать их и менять постельное белье. Работая, Антуанетта постоянно улыбалась, а иногда грозила пальцем, когда видела пятна на простынях, которые нужно было снова менять.

— Ах, озорница, снова набедокурила, — говорила она.

Антуанетта научилась умело уворачиваться, когда эти восьмидесятилетние создания капризничали и бросались тем, что первым попадалось под руку, или плевались.

И что самое важное, Антуанетта чувствовала себя частью команды.

По вечерам, когда она уставшая возвращалась в палату, ей по-прежнему приходилось играть в карты. Ее компаньонки думали, что Антуанетту посылают туда на работу за какую-то провинность, а она не собиралась их переубеждать и охотно принимала их сочувствие. Выпив на ночь чая, изнеможенная Антуанетта падала в постель, и никакой скрип зубов, храп или крики не могли ее разбудить.

Полусонная, Антуанетта осторожно исследовала языком свои десны. Что-то было не так. Чего-то не хватало. Трогая языком два передних зуба, она поняла, в чем дело. Выпала одна из двух коронок, которые ей установили год назад. Дотянувшись до тумбочки, она вытащила компактную пудру с зеркальцем и с тревогой осмотрела свой рот. Ее отражение подтвердило самые худшие опасения. Вместо белозубой улыбки, которой она гордилась, Антуанетта увидела торчащий осколок зуба. Она обыскала всю кровать, в надежде что коронка куда-нибудь завалилась, но не нашла ее. Антуанетта поняла, что, должно быть, проглотила ее во сне.

Она видела, что происходило с пациентами из других палат, когда у них болели зубы. Госпиталь приглашал зубного врача, чтобы удалить беспокоивший зуб. Персонал уже давно понял, что быстрое удаление было проще и дешевле, чем пломбирование многочисленных дырок, появлявшихся от плохого питания. Удерживать возбужденного пациента больше нескольких секунд, чтобы врач осмотрел дырку в зубе, было занятием, на которое добровольно не соглашался никто из персонала. Для большинства пациентов слова «открой широко рот» и «больно не будет» были всего лишь пустым звуком.

Каждое утро в их спальню привозили тележку, на которой стояли стаканы с водой, где плавали зубные протезы. На каждом висел ярлык. Прежде чем отвести женщин в ванную комнату, дневные дежурные вставляли плохо подходящие по размеру зубные протезы в открытые рты. Как-то раз после этого утреннего ритуала Антуанетта спросила медсестру, почему так много женщин, которым чуть за тридцать или даже еще меньше, носят зубные протезы. Медсестра прозаично ответила, что от жидких успокоительных лекарств десны становятся рыхлыми и зубы портятся. Кроме того, за зубными протезами легче ухаживать, объяснила она, и они спасают пациенток от зубной боли. Казалось, ее совсем не заботило это очередное унижение человеческого достоинства бедных беспомощных пациенток.