Джеймс Олдридж - Герои пустынных горизонтов

Тесс не было, и он ухватился за Смита, сам удивляясь тому, что нашел вдруг со Смитом такой простой, безыскусственный тон. Но еще больше его удивило, что Смит с таким достоинством сумел этот тон поддержать.

— Очень милый человек, скромный, искренний, — сказала миссис Гордон сыну на третий День пребывания в доме этого рослого и застенчивого гостя. — Он мне положительно нравится, Недди. Почему ты не встречался с ним после возвращения в Англию?

— Потому что не хотел вспоминать прошлое, — солгал Гордон. Ему не хотелось говорить о том, что Смит, отличный товарищ на войне в пустыне, скучен и неинтересен в мире загородных усадьб. Мать упрекнула бы его в интеллектуальном снобизме, тогда как на самом деле тут была только интеллектуальная нетерпимость.

Хотя все в доме заняты сейчас были только маленьким бедуином, Смит тоже оказался желанным гостем; особенно он пришелся по душе Джеку и Муру. Гордон рисовал им Смита человеком, который не может равнодушно видеть вращающееся колесо, а сам Смит признался, что с отчаянной завистью смотрит на их превосходно оборудованный заводик, где стальные болванки превращаются в сложные, точно выверенные детали.

— Вам в самом деле так нравится этот завод? — спросил Гордон.

— Безусловно! — с жаром ответил Смит. — Безусловно, ведь тут делают вещь от начала и до конца. Это не то, что конвейерное производство, где заняты сотни рабочих. Они делают вещь сами. Она вся тут, у них в руках!

— И это лучше, чем бухгалтерия? — с добродушным ехидством спросил Гордон.

Смит пожал плечами, выражение лица у него сделалось унылым. — Для меня — лучше! После пустыни мне невмоготу скрипеть пером в конторе. Да я и раньше не очень любил это занятие. Может быть, именно поэтому я и остался в свое время в Аравии.

Гордон вдруг почувствовал к нему почти отеческое сострадание; но тут напрашивался рискованный вывод. Если по иронии судьбы у строительного подрядчика Смита дела идут лучше, чем у землевладельцев Гордонов, не логично ли предложить Смиту сделаться компаньоном Гордонов, вложить в их предприятие свои деньги и свой энтузиазм и добиться успеха там, где Джек терпел неудачу?

Может быть, в Смите их спасение?

Гордон в полной мере оценил заключенную в этом иронию судьбы и даже наслаждался ею, придя к выводу, что таково естественное решение исторической загадки Гордонов. Пусть смиты владеют миром! «Назовите Смита рабочим — он вам голову оторвет, — думал он. — Назовите его мелким буржуа — он даже не поймет, что вы под этим подразумеваете. Но сделайте его участником предприятия, дайте ему наследницу имени в жены и право носить это имя — и Смит займет первое место в доме. А через пять лет он будет миллионером, и все мы вместе с ним. Трудно устоять против такого соблазна, да я и не вижу другого выхода из семейных затруднений».

Однако прямо, без обиняков поставить так вопрос он не мог. Он обратился к Смиту с просьбой помочь, но при этом лишь в общих чертах обрисовал деловые затруднения Джека, не говоря о связанном с этим тяжелым положением семьи. Он также не упомянул о своих личных переговорах с банкирами Джека («Мы и так уже сделали слишком много»), с Везуби («Нет, Гордон, я не стану обращаться к своим друзьям в правительстве с просьбой о заказе для вашего брата. В таких случаях использовать политическое влияние просто опасно!»); не сказал он ничего и о том, что уже готов был с отчаяния сам вместе с Джеком атаковать ланкаширских дельцов в надежде хоть чего-нибудь добиться. Он просто спросил Смита, нет ли у него каких-нибудь знакомых в деловом мире, которые могли бы дать Джеку заказы.

— Наверно даже есть! — воскликнул Смит с увлечением.

— Так вы попробуйте взять их за жабры, Смитик, ладно?

— Обязательно, — не раздумывая, пообещал Смит.

— Только не говорите Джеку, что это я вас просил, — сказал Гордон. — Просто сделайте ему от себя деловое предложение. Да я ведь ничего и не понимаю в таких вопросах.

Смит так искренне радовался, что у Гордона не возникло ощущения, будто он просил у этого человека слишком многого или чем-нибудь ему обязался. Но у него сразу отлегло от сердца. Он знал, что на Смита можно положиться.

Везуби уже не раз звал его возобновить свое прерванное политическое образование, но Гордон под всякими предлогами уклонялся. Теперь, вспомнив, что у Везуби имеются в министерстве колоний друзья-фабианцы, он сам позвонил ему по телефону и просил устроить через этих друзей отправку маленького Нури на родину. Однако Везуби, услышав его рассказ о Фримене и маленьком Нури, неожиданно заволновался.