Елена Сазанович: Гайдебуровский старик

– Но покупатели живут сегодня. Они вряд ли думают о вечности. И об играх истории. Вот поэтому и предпочитают надежность. То, что бесспорно.

– Вот поэтому у меня практически нет покупателей, – старик гордо встряхнул седой шевелюрой. – Я сознательно на это пошел, уверяю. Главный принцип моего бизнеса, чтобы каждая вещь имела своего хозяина. И его помнила, даже если он не так знаменит. И каждая вещь имеет свою интереснейшую историю. Это не безликий материал, как бы красив и дорог он ни был. Это предмет, за которым стоят века, целые эпохи, целые судьбы. Не буду скромничать, но в некотором роде я бы свою антикварную лавку посмел сравнить с музеем. Разве что в музее мы просто созерцаем историю. А здесь имеем право не только к ней прикоснуться, но и купить. Поэтому завсегдатаев у меня немного. Но я не отчаиваюсь. Знаете ли – одна покупка в полгода – и я прекрасно эти полгода могу жить, ни в чем себе не отказывая. И, хочу заметить, не перетруждая себя.

– И на семью хватает?

– Мой дом, моя работа, моя семья, мои друзья, мои праздники и мои будни – вот они.

Старик обвел рукой комнату, в которой поселились сотни вещей. Столики и буфеты. Утюги и самовары. Патефоны и фотоаппараты. Подсвечники и сервизы. Книги и монеты. Драгоценности и булавки.

– Как много всего, – усмехнулся я. – И в то же время нет у вас ничего. – Нет жены, нет детей, нет друзей, нет даже соседей. Только антикварная лавка. Это и есть ваша родина?

– Почему только моя? И только родина? Это целый земной шар, молодой человек. Он для всех. И здесь все века. Здесь цари и слуги. Палачи и жертвы. Гении и ничтожества. Злодеи и герои. Поражения и победы. В этих стенах умещаются все страны и все континенты. Я в некотором роде космополит. И почему весь мир не может быть родиной. А родина миром?

…Я вдруг вспомнил, как год назад встретил своего однокурсника по университету Гарика Вышкина. Было так же дождливо и сыро. Так же по-осеннему муторно, монотонно и плаксиво. Все время хотелось пить, хныкать и жаловаться на судьбу и на страну. Мой однокурсник был свеж, толст, румян и весел. Словно в его мире всегда бушевало лето. И сезоны дождей его не касались. И смены времен года были где угодно, только не в его стране. В его стране возвышался огромный особняк с цветущим садом, регулярные поездки за границу и шикарный лимузин. В его стране, что самое противное, даже нашлось место для философии. Философию он тоже записал в каталог ценных приобретений. Хотя она слишком дешево стоила. Но Гарик об этом не знал. Он давно предпочитал только дорогие вещи. Похоже, и наш разговор он хотел сделать дорогим. И я совершил ошибку. Я это ему позволил. Мне все равно было кому плакать в жилетку. Тем более, если такая перспектива была реальной. Гарик и впрямь носил жилетки, сколько его помню. Сначала он подражал философам-разночинцам. Теперь, похоже, банкирам. И в тон его стандартной, но высокопарной речи о сложности жизни, я шмыгнул носом и так же стандартно, но высокопарно ответил:

– Понимаешь, Гарик, ну как бы тебе объяснить… Ну, словно, когда-то я умел летать. А теперь у меня сломано крыло. Или два крыла. Если бы их было три или четыре, они все равно бы все сломались. Вот так.

Гарик почесал лысую голову.

– Знаешь, – ему-таки в лысую голову пришла гениальная идея, – может быть, тебе влюбиться в кого-нибудь?

– Ну, в общем, я уже люблю, как могу.

Гарик наморщил высокий лоб.

– М-да? Ну, тогда подружись с кем-нибудь.

– У меня есть друг. Это я сам. Мне больше не надо.

Гарик сокрушенно причмокнул толстыми губами. Похоже, мое дело было дрянь.

– Ну, тогда посмотри хороший фильм или почитай хорошую книгу. Ей-богу помогает.

– Все что можно хорошего я уже прочитал и посмотрел. Не помогло.

Гарик сложил руки за спину и медленно прошелся взад-вперед перед моим носом. Он думал, как можно украсить мою никчемную жизнь. Не деньги же взаймы дать! Это было бы мелко. Особенно для философа. А я так тогда нуждался в деньгах. Но Гарик мне не посмел их предложить. А я не посмел одолжить. Гарик резко притормозил. Неужели все же решиться материально помочь товарищу. У меня даже дух захватило. Ведь все было так просто. Ну, ладно, не денег дать. Это и впрямь мелко. Но какую-нибудь достойную работу. И наверняка бы я с другим настроением встретил следующий день. Даже если он будет в тысячу раз дождливей и плаксивей. Какая к черту любовь, дружба и творчество!

– А знаешь, – Гарик понизил голос, встряхнул гордо головой и принял важный вид. Хотя куда уж важнее. В такой жилетке. – Знаешь, вот можешь мне поверить на слово! Не в деньгах счастье! Это я тебе говорю! Я, у кого их много, очень много! Они счастливым не сделают. Ну, вот скажи, что за них можно купить? По сути, по глобальной сути – ничего! Что? Любовь?