Марина Саввиных - «ДЕНЬ и НОЧЬ» Литературный журнал для семейного чтения N 11–12 2007г.

— И вот, на смертном ложе, — рассказывал Осама, — старик говорит своим сыновьям. Воистину, вы были величайшим сокровищем моей тяжкой жизни: трудились, не покладая рук, уважали отца своего, как земного, так и небесного, не совершали страшных грехов. Поэтому я бы хотел наградить каждого из вас.

— Но как?! Он же был нищий! — спросил кто-то из зала.

— Да, брат, ты прав, — поразмыслив, ответил Осама, — старик был очень беден, и его сыновей очень удивили предсмертные слова отца. Они даже решили, что несчастный заговаривается.

— Он заговаривался, Осама?! — заинтересовался Абдулла.

— Дослушай притчу, и узнаешь, — так просто и душевно улыбнулся афганец, что многие в зале почувствовали себя уютно, как в утробе матери. — И сыновья, поразмыслив, сказали ему: что же, награждай нас, если хочешь. Но знай, что мы пришли не поэтому. Просто мы очень любим, и почитаем тебя. Ведь ты наш отец. Тогда старик сказал им: пусть каждый попросит то, чего бы он хотел получить. И пусть не смущается, а просит все, чего только можно пожелать человеку в этом мире. Тогда сыновья решили, что он действительно заговаривается. Ведь у старика ничего не было. Но, чтобы не расстраивать отца, который, как им казалось, бредил, сыновья посоветовались и попросили каждый для себя что-то. Старший сын сказал: я хотел бы получить в наследство треть твоей земли. Я хочу на память твою старую рубашку, сказал средний сын. Мне бы хотелось, попросил младший сын, чтобы твоя старая мотыга досталась мне.

— Как они скромны, — с невольным уважением сказал вернувшийся в зал Омар, — эти сыновья крестьянина…

— Да, — улыбнулся Осама, — это были очень скромные пожелания. Так вот, старик спрашивает сыновей: почему вы просите так мало, почему вы просите какие-то ничтожные вещи? На что старший сын, собравшись с духом, отвечает: нам больше ничего не нужно от тебя, в самом деле, не нужно. Я могу дать вам все сокровища мира, говорит старый крестьянин, лучших в мире коней, самых прекрасных во Вселенной женщин, мешки золота, корабли жемчугов. Удачу на войне, везение в охоте, славу во всем мире. Почему вы не просите этого?

— Действительно, — пробормотал Саид, — почему?

— Но сыновья, — улыбался Осама, — были непреклонны. Они де, хотят лишь то, что попросили раньше. Клочок от клочка земли, старую мотыгу, и порванную рубаху. Дескать, им больше этого не нужно. И когда старик умер, они получили то, что хотели.

Афганец смолк и задумался. Зал в недоумении замолчал. Наконец, Абдулла решился первым нарушить тишину, и, деликатно кашлянув, спросил:

— О великий, Осама, скажи мне, неразумному, в чем заключается смысл притчи? И притча ли это?

— Притча, брат мой, — уверил Осама. — Ведь у крестьянина в самом деле ничего не было. Ему только казалось, что он владеет всеми сокровищами мира. Но сыновья не стали его огорчать, и потому попросили лишь то, что он действительно мог дать им.

— А в чем же смыл?! — повторил Абдулла.

— Смысл заключается в том, что, какую бы чушь ни нес твой отец, и вообще, дорогой тебе человек, ты должен быть деликатным с ним до конца.

Молчание продолжилось.

— А в чем смысл того, что ты рассказал нам эту притчу, Осама? — спросил, наконец, Саид.

— Я просто напомнил вам о деликатности.

— Значит, — туго соображал Саид вслух, — ты бы просто не хотел, чтобы мы говорили о том, что ты, Осама Бен Ладен, воин из величайших, сокрушитель неверных, живешь с нами в одном городе?

— Я — Осама, афганец, который, может, не богаче крестьянина из притчи, которую вы только что услышали. Я режу овощи, и не понимаю, почему вы все решили, что я и есть Бен Ладен.

— Осама Бен Ладен, — вскочил толстячок алжирец, — но разве ты не Бен Ладен?!

Смуглый араб в конце зала поежился. Он очень боялся, что из-за жары грим на его лице потечет, и все увидят, что он не араб. Это был сотрудник Службы Информации и Безопасности, которому Константин Танасе приказал посетить собрание молдавских арабов, чтобы выяснить, действительно ли они замышляет что-то недоброе. Получалось, что так. Теперь необходимо было покинуть зал так, чтобы никто этого не заметил. Но сейчас, когда внимание зала было приковано к Бен Ладену, и все сидели, сделать это было практически невозможно. Больше всего агент безопасности боялся, что кто-то заговорит с ним о Сирии (по легенде, он приехал оттуда).

— Если я не Осама Бен Ладен, — рассудительно улыбнулся афганец, — то, как я могу быть им?

— Ну, а если ты все-таки это он?

— Если так, то, получается, — пожал плечами Осама, — что я и есть Бен Ладен.