Марина Саввиных - «ДЕНЬ и НОЧЬ» Литературный журнал для семейного чтения N 11–12 2007г.

А затем, через какое-то время, мы узнали, что следствие вела шарыповская прокуратура. Были выдвинуты две версии и первая из них — гибель по неосторожности. Поскользнулась и ударилась головой о лодку. Однако существовала и такая версия: убийство, в котором подозревался её теперешний мужчина, а бывший зэк. Он мог приревновать её к нашей демократической компании и жестоко расправиться с Милой. Зло постоянно сопутствует добру, они вечные попутчики — скитальцы.

Но главное не в том, как это случилось, а в том, что Милы уже нет и никогда не будет. И мы больше не поедем в гости на живописный берег Божьего озера. И не будет у нас ничего, кроме разрозненных воспоминаний о происшедшем.

А там по-прежнему сторожат долину угрюмые курганы. Им стоять в степи до самого конца мира рядом с еле приметным холмиком Милы. А над ними многоголосо звучит несравненная музыка сфер и величаво проплывают пушистые, как медвежата, облака. И где-то там, в звенящей вышине, который уж год витает трепетная душа хозяйки приозерной гостиницы. Не найдя положенного ей места среди живых, Мила встрепенулась и отправилась в свой последний большой полет.

Так проносятся над нами метеориты и так теряется заблудившееся в горах эхо.

Вечная ей память!

Когда я с головой ушел в журналистику, вдруг оказалось, что не так-то просто резко порвать с театром. Он снился мне какими-то, вроде уже позабытыми и незначительными эпизодами репетиций и спектаклей, немыслимыми мизансценами с прыжками и танцами и всегда с грозными окриками режиссеров. Ох уж эти ненасытные, не столько открыватели, сколько пожиратели еще не окрепших талантов, господа режиссеры! Мало вам сценических площадок, что вы лезете ко мне в постель.

Это были сплошные и горькие муки. То забывал текст, то задерживался с выходом на сцену. Натравленные помрежами свирепые партнеры неизменно бросались на меня с кулаками, с обнаженными саблями и рапирами. Иногда гремели в ночи даже смертельные выстрелы, после которых я просыпался в холодном поту и снова заснуть уже не мог.

Нужно было что-то делать с собой. Кардинально менять не только образ существования, но и контролировать весь ход возникавших в сознании мыслей, а это удается не всем и не всегда. Однако возвращаться на театр я не хотел, считая его пройденным этапом своей жизни. А тоска по сцене все сильнее угнетала и давила меня. За несколько лет работы актером я привык жить в большом коллективе, рядом с такими же обреченными на подвиг во имя искусства не возлюбленными, нет, а всего лишь послушными слугами Мельпомены. Да и то сказать, нашей нищей стране, только что пережившей разрушительную войну, не очень уж были нужны давно канувшие в Лету короли Лиры и Малюты Скуратовы, Онегины и Кречинские. Она могла спокойно обойтись без них. Ей подавай побольше угля и нефти, чугунных болванок и бетонных плит.

У страны были и другие заботы. После победы над фашизмом прошло уже несколько лет, а в магазинах не было самого необходимого: мыла, рыбы, мяса, даже хлеба. Очереди за этими продуктами занимали с полуночи. Изобилие было только на Ближней даче генсека, где пьяные вдрызг компании соратников щупали женскую театральную элиту Москвы и выплясывали гопака и лезгинку, радуясь приближающемуся коммунизму.

О каком возрождении искусства могла идти речь? В театрах стояла минусовая температура. Зарплата актерам не выдавалась месяцами, а других источников существования они не имели. Правда, через пень да колоду работали кинотеатры. Но там по большей части крутили трилогию о Максиме, том самом, который из абсолютно неграмотного паренька неожиданно превратился в управляющего главным банком страны. А зрителям уже осточертел игравший Максима артист Борис Чирков. Кстати, он же создал бессмертный образ фронтового повара, ходившего с черпаком в атаку. Звали повара Антошей Рыбкиным в одноименном фильме. Кстати, в этой киноленте чирковский повар распевал куплеты на мотив любимой песенки Максима:

На каких это разных путях? Да всё здесь было абракадаброй! Если действительно на 400 человек имелось всего 10 винтовок в общей сложности с десятью патронами, о какой победе могла идти речь? А ведь шла. И боевая кинолента долго держалась в арсенале передового советского киноискусства.

Душе нашего бедного народа, измученной в годы войны, хотелось сентиментальных, расслабляющих зрелищ. Как говорится, больше комедий хороших и разных. Чтобы наконец-то вдоволь коллективно поплакать от умиления в холодных зрительных залах.