Салман Рушди - Земля под ее ногами

Он уходит, качая головой, все еще откашливаясь.

— После таких слов чувствуешь себя намного увереннее, — робко улыбаясь, произносит Мира.

По дороге, в такси, — Ормус предложил прислать Уилла Сингха с машиной, но я подумал, что будет лучше, если мы приедем сами по себе, — Мира повторяет все, что она знает об Ормусе. Историю его жизни, дискографию, что оказало на него влияние, его болевые точки, например шум в ушах, из-за которого он стал петь в стеклянном футляре.

— Шум, похоже, не очень-то мешает ему в обычной жизни, — говорю я ей. Я вспоминаю, как он очистил звук на пленке, чтобы я мог услышать ее голос. — Даже со всем этим звоном и щелканьем в ушах он слышит достаточно хорошо, чтобы микшировать.

О боже, внезапно осеняет меня мысль, он ведь не настолько сумасшедший, чтобы показать ей эти записи?! Если она увидит себя на всех трехстах экранах, она исчезнет и из его, и из моей жизни и никогда не вернется, и я бы не стал винить ее за это.

Так что теперь я тоже начинаю нервничать.

Гетеротопические тенденции Ормуса, его вылазки в другую реальность, одновременно и привлекают, и пугают ее. Она выросла на песнях Ормуса, его заявлениях об ином мире, но ей не нравится, что этот мир не лучше нашего, а просто другой — не более чем малоудачная вариация, и ей уж совсем не нравится, что этого мира больше нет, что Ормусу больше не нужна повязка на глазу. Я рассказал ей и о Гайомарте, который все-таки был первым гетеротопическим открытием Ормуса. О Гайомарте и его песнях будущего. О бегстве Гайомарта из головы Ормуса во время автокатастрофы много лет назад. О том, что Ормус почти уверен, что именно с Гайо Вина провела последние мгновения, а может быть, и там, внизу, она все это время тоже с ним. Для меня все еще очень непросто говорить обо всем этом нейтрально, не демонстрируя своего личного отношения, но Миру эта история завораживает.

— Мне нравится все это про близнецов, — говорит она. — Это про две половинки нашего мозга, я имею в виду, что мы и понятия не имеем, какой в нас таится потенциал, ничего не знаем о своих собственных возможностях, правда ведь? Этот парень по-настоящему проник в темную сторону своего «я». Это потрясающе, Рай!

— Думаю, вы отлично поладите. (Я уже не просто нервничаю, я помрачнел, и это заметно по моему голосу.)

— Ты ревнуешь? — спрашивает она, чрезвычайно довольная. — Я думала, он старый и немощный, и в ушах у него шумит. Не соперник, правда? Ты ревнуешь, — говорит она, ущипнув меня за руку и улыбаясь во весь рот. Она расслабилась.

— В ушах шумит, — повторяет Тара, сидя в углу. — В ушах шумит, немощный.

Клея ждет нас в холле Родопы-билдинг. На ней всё те же очки с толстыми линзами, делающими ее похожей на крошечную, одетую в сари миссис Крот. Увидев Миру, она выдыхает: «О! Мадам! Слава богу!» Затем слегка вздрагивает, будто прикладывая титанические усилия, чтобы взять себя в руки, и поворачивается к Таре. Она здоровается с нею как со старой подружкой, играет с ней в ладушки, сразу и навсегда завоевав ее молодое-старое сердце. В лифте Тара и Клея явно страдают от головокружения (звучит музыка «VTO»), а я разглядываю себя в зеркале. Я в неплохой форме, но рядом с Мирой являю собой олицетворение консерватизма и замшелости. Я и слово-то такое использую — замшелость. Ормус, при его нынешней дряхлости, я думаю, все равно крут, хотя у меня он ассоциируется скорее с последним писком старости, чем с последним писком моды, но я ведь не двадцатилетняя девушка, попавшая в святая святых монстра рока.

Он ждет нас у дверей лифта, он слаб, но весь в предвкушении встречи. В белом кимоно, как у японских борцов, он стоит, опираясь на руку Уилла Сингха. Увидев Миру, он до боли впивается ногтями в руку Уилла, но тот невозмутим; невозмутимость — сильная черта этого дюжего молодца.

— Да, — говорит Ормус Кама. Только одно слово. Он и Мира целую вечность — пятнадцать секунд или десять лет — смотрят друг на друга. Я с некоторым удовлетворением отмечаю, что ее лицо выражает тщательно скрываемое изумление. Как будто ей явилось привидение, как будто Ормус, точнее это чахлое существо, которое когда-то было Ормусом Камой, — призрак, вернувшийся из царства мертвых. Хотя, собственно, это как раз ее роль в сегодняшней маленькой драме.

— Прошу вас, — говорит Ормус и идет вперед, показывая путь, — все еще опираясь на Уилла — к белому концертному роялю «Ямаха».

Пройдя несколько шагов. Мира дотрагивается до плеча Уилла Сингха:

— Позвольте мне, — она предлагает Ормусу свою молодую руку. Он кивает дважды, с волнением глядя на нее, и они снова двигаются вперед. Уилл идет следом за ними. Тара держит за руку Клею Сингх. Все молчат.