Арсен Титов: Кавказские новеллы

Виноградник Дато, данный деревней за подвиг его предка, а потом отнятый колхозом, раскинулся внизу, по южному склону, на котором жили зварцы. Границу между Чрдили и Зваре Дато показывал так:

— Вот с этого дома начинается Зваре! — говорил он, когда мы шли сверху. А когда мы шли снизу, он показывал на тот же дом и говорил: — Вот этим домом заканчивается Чрдили.

Я соглашался.

В воскресенье к вечеру я пошел провожать Дато с корзинами на станцию. Я предложил идти более трудной, но короткой тропой мимо бывшего виноградника. Дато решил идти деревней.

— Вот этим домом начинается Зваре! — в очередной раз показал он на дом, который для идущего снизу обозначал конец Чрдили.

Я, сердитый на то, что мы пошли деревней, в значении сказал:

— Это очень важно — не перепутать, дядюшка Дато!

И более-то в значении я сказал потому, что впереди увидел почтенную городскую матрону с небольшой корзиночкой. Я увидел и почувствовал — лишь мы поравняемся с ней, Дато отдаст свою корзину мне и учтиво попросит матрону препоручить заботу об ее корзиночке ему.

Арсен из Марабды у богатых отнимал, неимущих наделял. За это, как сказано, его благословлял всякий. По поводу всеобщего благословения, я думаю, в народе преувеличили — ведь трудно благословлять обидчика. Потому, думаю, благословлял его тот, кто от него получал. А тот, у кого он отнимал, думаю, благословлял его не очень. Но самое главное, отнимая и наделяя, он не возился с отнятым и наделяемым. Он этому говорил: отдай! — а этому говорил: возьми! Думаю, если бы ему, отнявшему, пришлось долго таскаться с отнятым в поисках того, кого можно было бы наделить, он бы через какое-то время оставил свое занятие. Исходя из этого, становится понятной и моя нуда. Он отнимал и наделял. Мне же предстояло брать и тащить до самой станции. Предвидя это, я остановился и сказал в значении:

— Это очень важно — не перепутать, дядюшка Дато!

— А, нет, не очень важно. Это в старину было важно! — тоже остановился Дато.

Он остановился — и нам пришлось зайти в дом, ибо тотчас же, лишь он остановился, в воротах показался хозяин, высокий статный блондин Шота, из-за спины которого напористо выскочили двое его покамест безусых сыновей и устремились к нашим корзинам.

— Дато, дорогой! — распахнул ворота Шота.

Мы отнекивались, как могли и умели. Но в подобных ситуациях даже самые изощренные отнекивальщики оказываются битыми.

— Видно, несправедливую обиду ты затаил на меня, и моих домочадцев, и моих предков, и моих потомков, на мой скот и на мою лозу, коли не хочешь посмотреть в мою сторону, не хочешь отведать моего хлеб-соля! — говорит трагическим голосом обычно в таких случаях хозяин, чем бьет наповал любого.

— Поеду следующей электричкой! — шепнул Дато.

— Он нам родственник? — тоже шепотом спросил я о Шота.

— Такой же белый, как ты, наверно, родственник! — лукаво ответил Дато.

— Хо! — сказал я в обиде.

Я только лицом бледный — так что с того? Ну, цветом глаз зеленый, ну, еще волосами русый — так что? За это пусть отвечает дедушка Таро, которому не сиделось в Чрдили и он сначала ушел в Персию воевать, а потом в Россию неизвестно зачем.

— Хо! — сказал я.

Мы расселись за столом так удачно, что мне было видно нашу гору с садом, домом и башней, видом, который я все время застолья любовался. При этом, если я чуть-чуть приподнимался, видел часть бывшего виноградника Дато, отнятого, заросшего и погибшего. Дато сел к нему спиной. Я был рад этому. Ведь если я переживал за виноградник, то все-таки меньше, чем он.

В период застолья к нам пришли некоторые из соседей, и был завернут к нам еще один путник, шедший снизу. Вся компания с любопытством разглядывала меня, и всем Дато отвечал, что я потомок дедушки Таро, кровь которого позвала меня сюда. Все, кроме завернутого путника, удивлялись явлению, так как знали дедушку Таро. А путник не знал и просто пожимал плечами. Мне это не понравилось. Дато, заметив, шепнул, что он из Нуниси, и я успокоился.

— Ладно, — примирительно сказал я.

— Да, было в старину! — сказал один из соседей, а потом, пристально, но доброжелательно глядя на меня, спросил, знаю ли я, почему дом нашего хозяина Шота называется то началом Зваре, то концом Чрдили.

— Дато? Знает он? — спросили все.

— Знает. Он в университете на историкоса учится и потому все знает! — гордо ответил Дато, но через секунду размышления ради правды сказал: — Если чего-то не знает, то самого немногого.