Николай Шпанов - Поджигатели. Ночь длинных ножей [litres]

Гесс кивнул.

– От имени фюрера прошу вас наблюдать за Гиммлером. У вас для этого найдутся люди… Сколько в списке? – спросил Гесс.

– Около полутора тысяч, – сказал Геринг и попрощался.

Но прежде чем он вышел, Гесс тихо спросил:

– Вы так и не показали ему плакат?

Геринг рассмеялся.

– Еще пригодится. Он может заколебаться в последнюю минуту.

Несколько мгновений Гесс стоял задумавшись, словно забыв об окружающем. Его маленькие глазки, спрятавшиеся в глубоких глазницах, прикрытых клокастыми бровями, уставились в угол. Тонкие губы сжались еще плотней, чем обычно, так что рот казался старчески провалившимся.

Гесса привело в себя шуршанье автомобильных шин за окном. Уехал Геринг.

Гесс пошел к кабинету, за дверью которого все еще слышались тяжелые, торопливые шаги Гитлера.

При появлении Гесса Гитлер резко остановился и чуть-чуть попятился.

Его глаза настороженно следили за каждым движением Гесса.

– Вы держали себя прекрасно, – с оттенком покровительства сказал Гесс.

Гитлер расправил плечи.

– Я буду обращаться с ними, как с собаками! – проворчал он.

– Не вздумайте тронуть Геринга.

– Он мне надоел!..

– Ну вот!..

– Совсем не то… вовсе не то! Я просто ненавижу этого проклятого борова. Я ему не верю! – крикнул Гитлер. – Я не уверен даже в том, что он не ведет двойной игры! Кто мне поручится, что Геринг не держит нож за пазухой! Кто поручится?

– Гиммлер!

Гитлер рассмеялся тихим, шипящим смехом:

– А за Гиммлера?

– Гейдрих.

– А за Гейдриха?

– Кальтенбруннер.

– А за него? За всех других? Кто, кто?

– Я.

– А за генерала? За каждым углом по генералу! И каждый думает только о том, как со мною разделаться, чтобы сесть на мое место.

– Не нужно показывать, что вы кого-нибудь боитесь. Старики просто торгуются. Вот и все.

– Если бы в этом было все дело…

– Только в этом.

– Вы всегда во всем уверены. Кто вам сказал, что они не устроятся и без нас с вами?

– Ни один здравомыслящий человек не даст ни пфеннига этим людям.

– Пожалуй, вы правы, – неуверенно пробормотал Гитлер. – Американцам с ними тоже не договориться.

– И вы, мой фюрер, должны твердо усвоить: никто не станет без личного интереса таскать для нас каштаны из огня.

По внезапно заблестевшему взгляду Гитлера видно было, что он о чем-то догадался.

– Вы видели Шрейбера?

– Да…

– Что он говорит о займе?

– Англичане, как всегда, хотят иметь больше, чем заслужили.

– Так пусть он наплюет на них. Пусть ищет деньги в Америке.

– Он так и делает.

– Тогда и генералы будут нашими. Все! Все до одного! – в восторге воскликнул Гитлер.

– Вероятно.

– А тех, кто не захочет… к черту таких! К дьяволу, заодно с Ремом.

Гитлер порывисто повернулся и, не прощаясь, пошел к двери, видневшейся в глубине кабинета. Уже взявшись за ручку, он обернулся к Гессу и крикнул:

– А этому старому Гауссу скажите: если он вздумает хитрить…

И Гитлер быстро вышел, хлопнув дверью.

Гесс подождал, пока не затихли его тяжелые шаги, и снял телефонную трубку.

– Вы не спали, Гиммлер?.. Геринг передаст вам утвержденный фюрером список наград к тридцатому июня. На вас падает Мюнхен и Висзее. Что?.. Нужно справиться… Фюрер на вас рассчитывает… И вот что… – Гесс сделал большую паузу, как бы подыскивая слова. – Вы должны проследить за тем, чтобы Геринг придерживался списка, – там есть его друзья… Фюрер? Чувствует себя прекрасно… Спокойной ночи. Хайль Гитлер!

Он придавил пальцем рычаг телефона и набрал новый номер.

– Гейдрих?.. Не сердитесь, что разбудил. Я просил Гиммлера проследить за выдачей наград по списку, который передаст ему Геринг. На вас лежит ответственность за то, чтобы Гиммлер не проявил своеволия в отношении каких-нибудь лиц. Понятно?.. Конечно, мы так и думаем, вы с этим справитесь… Отлично. Спите. Хайль Гитлер!

Он потянулся движением уставшего человека.

Прислушался. Вокруг было тихо. Из другого мира, за растворенными окнами, доносился едва слышный, множимый горным эхом перезвон колоколов – стада выходили на пастбища. Гесс снова потянулся и вышел.

В доме царила тишина. Не нарушая ее, без малейшего звука отворилась дверь, и в комнату вошел человек. На нем был зеленый фартук слуги, в руках – тряпка и метелка из петушиных перьев. Прежде чем приступить к уборке, он внимательно осмотрел корзинку для бумаг, пепельницы, вазы, вынул все бумажки, все обрывочки и сложил в карман. Лишь после этого он принялся смахивать пыль петушиной метелкой.