Кристофер Харт - Спаси меня

— И меня в это втягивать не надо. Если мое мнение кому-то здесь интересно, я мало что знаю о Дэниеле Своллоу и, будь уверен, не хочу знать. Одно скажу наверняка: с нами его не было. — Эмма с отвращением закрывает глаза. — Наверное, ошивался у какой-нибудь распутной девицы из муниципального микрорайона.

Клайв с трудом сдерживает смех:

— А почему непременно из муниципального?

— Ох, не знаю, — вздыхает Эмма, открывая глаза. — Просто у меня на душе остался какой-то пакостный осадок после вашего разговора. Мне все это положительно не нравится, и я не хочу иметь с проделками твоего дружка ничего общего. Если у тебя сохранилась хоть частичка здравого смысла, Клайв, ты тоже не станешь с ним связываться.

С этими словами Эмма берет свой «Харперз» и принимается за изучение тенденций моды. Последний писк — милые шерстяные шарфики в духе девяностых. Какие миленькие, вы только посмотрите! Их ткут из бородок пенджабских карликовых горных козлов. У Демины Хан таких несколько, и еще у Тары, и у Тамары, и у Лиз Харли. Сама Диана надевала похожий шарфик по особым случаям. В Англии они стоят тысячи, а если поехать в какой-нибудь захудалый уголок Индии или Пакистана, можно отхватить очень неплохой образчик за несколько сотен. Эмма погружается в приятные грезы о путешествии по Индии, представляя, как она едет в «лэндровере» по какой-нибудь пыльной индийской деревушке. Или нет, ее везет красивый черноглазый сотрудник службы помощи развивающимся странам. Крэг? Винсент? Да, Винсент… Высокий новозеландец с широкой мужественной улыбкой и сильными загорелыми руками, он держит руль, а за машиной с радостным смехом бежит стайка местной детворы. В волосах Эммы скромная белая лента из шелка, и никакого макияжа. Ну, разве что немного увлажняющего крема: пыль страшно сушит кожу. Видимо, поэтому местные женщины так рано старятся.

Клайв же тем временем украдкой выходит, ощущая сильные боли в той части тела, где обретается самолюбие.

Бывает все-таки, находит на Эмму такое настроение, когда она похожа на гончую. Стоит ей взять след, и она способна без устали преследовать оступившегося мужчину. Или, на худой конец, женщину. В число ошибок сильного пола, оскорбляющего ее чувство меры и приличия, входят: финансовая несостоятельность или неадекватная зарплата; мужланство и дурные манеры (в особенности отрыжка — непростительная привычка); запах пива изо рта (который частенько предвосхищает отрыжку); чрезмерное оволосение тела. Невыносимы мужчины, которые полагают, будто прилично пренебрегать чистотой нижнего белья только потому, что его все равно никто не видит. Несносны те, кто жалуется, что Эмма покупает слишком много одежды, и те, у кого постоянно чешутся ноги. В число оступившихся женщин входят подруги, которые слишком сильно красятся. Недолюбливает Эмма и девиц, одевающихся так, словно собрались на деревню к дедушке: растянутые старые леггинсы, свитер, кроссовки… И вообще, бессмысленна любая спортивная одежда, которую надевают не по назначению, то есть не в тренировочном зале. Вульгарно бегать трусцой, а потом потной и разгоряченной вваливаться в общественное заведение. Видала она таких в Кенсингтон-гарденз — представьте, бежать летом, в самую жару. Как такое возможно? Помнится, сидит Эмма в «Белой лошади» в Парсонз-Грин, как вдруг вполне симпатичная девушка в спортивной одежде и кроссовках подбегает и бесцеремонно шлепается в кресло. К ней тут же присоединяется компания парней, с которыми она явно очень хорошо знакома. И вдруг — где такое видано?! — эта бегунья поднимает край футболки, отирает ею лицо и говорит: «Боже, я бы сейчас целую пинту выдула». Поначалу Эмма заподозрила в незнакомке австралийку, но позже выяснилось, что та — самая настоящая англичанка.

Да, непереносимы девицы, которые смеются до колик над плоским мужским юмором, а то и сами ведут себя откровенно вульгарно. Просто страшно смотреть иной раз: сидит молодая пара, парень уже хорош, но все равно себе подливает, глупея с каждой минутой, а рядом сидит его подруга и только подзадоривает кретина своим смехом, точно он представляет собой истинно забавное зрелище.

Да, — еще невыносимы толстухи: как можно так распускаться?

И девицы, которые любят ходить в ресторан за свой счет.

Да, и некоторые также считают приличным шутить о тампонах и вообще о женских проблемах. Заявлять прилюдно, что они «не в форме». Какое бесстыдство!

Клайв уходит на кухню сварить какао. На плите греется молоко, и он заглядывает в гостиную спросить — не желает ли чего-нибудь его половина.