Владимир Мазаев - Особняк за ручьем

Бессонная ночь давала о себе знать; он закрыл глаза. Чья-то тень упала ему на лицо. Перед ним стояла Лена — в той же туго обтягивавшей грудь телогрейке и лыжных брюках, заправленных в сапоги.

— Здравствуйте! Почему спите? — весело спросила она.

— Наверстываю упущенное, — в тон ей ответил Русин, улыбнувшись. — Присаживайтесь.

— Нет, спасибо. Посидела бы, да спешу.

— Куда, если не секрет?

— Не секрет, конечно. На буровую. Перебираемся на новую точку!

— Вот как? — Русин подумал, что напрасно, наверное, он здесь торчит, и поэтому спросил: — Начальник ваш случайно не там?

— Власенко-то? Ну как же! Конечно, там.

— А она далеко, эта самая буровая?

— Да что вы! Километра полтора.

Не хотелось Русину ругаться с Власенко при девушке, однако другого выхода не было. Он посмотрел на часы, подумал и, поднимаясь, спросил:

— Можно, я с вами пойду?

— Конечно, идемте, — сказала Лена, и Русину показалось, что девушка даже обрадовалась. — Вдвоем веселее будет, а то как же?

По широкой, протоптанной в снегу дороге они перевалили сопку и вскоре ступили на площадку, где еще недавно стояла буровая вышка. Посреди площадки, на месте скважины, торчала труба, забитая деревянной пробкой. В глубь тайги, по снежной целине, уходила вспаханная трактором дорога; ее линовали широкие глянцевито лоснящиеся следы саней. Сани эти, вклинившиеся меж двух толстенных елей, Русин увидел сразу же, как только поднялся на косогор. На санях, густо опутанных тросом, стоял буровой станок. Вокруг суетились люди, слышались удары топора.

Власенко сидел на глыбе вывороченного снега, в обитой на затылок шапке, жадно курил: он мельком взглянул на подходивших. «Врешь, — подумал Русин, чувствуя, что начинает волноваться. — Больше я на твою удочку не поддамся. Будем говорить откровенно».

Он остановился рядом с начальником партии и, не поздоровавшись, сразу сказал:

— Сегодня три машины ушли с карьера порожними. Мы не смогли их нагрузить.

— Вот как? — холодно проговорил Власенко, не поворачивая головы. — Чего же это?

— А то, что вместо двадцати человек вы мне дали двенадцать. И только женщин. Экспедиция же, вопреки вашему проверенному методу, прислала все машины, сколько мы просили. Сегодня ночью с этими людьми я не нагружу и шести машин.

— У меня здесь не Америка — безработных не имеется. Я вам дал все, что мог, и даже сверх того.

— Экспедиция, должно быть, знает, что здесь не Америка.

— Ничего она не знает, ваша экспедиция! — бросил Власенко, глядя по-прежнему в сторону.

— Послушайте, почему вы со мной так разговариваете?

— А я вам говорю, что ничего она не знает! — повторил Власенко. Он встал, высокий и сутулый, и резким, злым взмахом далеко отшвырнул окурок. — Если бы знала, не требовала людей именно сейчас. У меня одних забоев почти полста, не считая буровых, и все их надо подготовить к паводку. Вы видите, какие снега? Два шурфа на южных склонах уже в воде. Можно сказать, накрылись. Я не от хорошей жизни здесь торчу. Или вы считаете, в обязанности начальника партии входит это — перетаскивать своим горбом вышки?.. Где была экспедиция раньше? Ведь мы карьер вскрыли два месяца назад…

— Уходи! — раздался вдруг крик, и от саней торопливо пошли люди.

Трактор, выворачивая снежные пласты, убирался за взгорок.

— За дерево! Быстро! — скомандовал Власенко.

Недоумевая, Русин последовал за ним. Они встали под деревом плечом к плечу, оба злые и молчаливые.

Взрыв прогремел неожиданно; Русин вздрогнул. Одна из елей, в которых застряли сани, покачнулась и, перечеркивая макушкой небо, рухнула вниз, под косогор; расщепленный комель ее пружинисто подпрыгнул несколько раз и замер.

Из-за дальнего дерева вышел уже знакомый Русину взрывник, выплюнул изо рта свисток, помахал рукой.

— Молодец, Илья, — сказал Власенко. — Опять выручил.

Сани внезапно накренились и сначала медленно, потом все быстрее заскользили под уклон. Рабочие пытались догнать их, утопая в снегу. Сани двигались мимо стоявших под деревом Русина и Власенко.

Тремя прыжками Власенко выскочил на след, подхватил одну из двух длинных, грубо оструганных ваг. Сунул ее под полозья, и Русин увидел, как, вспарывая снег, изогнулась жердь. Но это продолжалось несколько мгновений — вага хрустнула, Власенко едва отскочил в сторону.

Сани прошли, и он, с искаженным от пережитого напряжения лицом, побежал рядом, держа в руках бесполезный теперь обломок.

Русин бросил взгляд на вторую вагу. Он был к ней всех ближе. Подхватил ее и побежал к саням, еще не зная, что сделает.