Владимир Мазаев - Особняк за ручьем

— Спасибо, так и я подумала. — Девушка села, открыла балетку и стала рыться в ней. Лоб и щеки ее были розовы, в тонких бровях поблескивали капли.

Мимо них понесли носилки: на забинтованном лице лежащего видны были одни глаза. Заварзин склонился над носилками, ободряюще проговорил:

— Ну, Вася, держись, теперь медицина возьмется за тебя по-настоящему. Через месяц будешь как бог.

Девушка подняла голову, живо спросила:

— Простите, это и есть Василий Отургашев? Я бы хотела его предварительно допросить.

— Он пока еще не подсудимый, чтобы его допрашивать, — сказал Заварзин.

— Но… мне необходимо задать ему несколько вопросов.

— Все ваши вопросы вы зададите мне. — Заварзин нетерпеливо махнул рукой: несите же! Он вышел вслед за носилками и вернулся только после того, как вездеход отъехал.

— У вас тут нет отдельной комнаты, где бы мы могли побеседовать? — спросила девушка.

— Почему же? Есть. — Заварзин кивнул на загородки. — Только слышимость абсолютная…

— Понятно. Тогда я прошу вас, — сухо проговорила девушка, не поднимая глаз от раскрытого перед ней чистого блокнота, — рассказать мне все обстоятельства происшедшего в вашей партии случая.

— Скажите, — в свою очередь спросил Заварзин, тяжело опускаясь напротив, — вы давно следователем?

— Это к делу не относится, — быстро сказала девушка (Заварзин сразу понял: недавно). — Я задала вопрос и жду ответа.

— Обстоятельства происшедшего случая… — как бы машинально повторил Заварзин, глядя на заоконную снежную карусель. — А случай еще не произошел, — обернувшись сказал он и, увидев, как дрогнули брови девушки, усмехнулся: — Он еще происходит.

— Вы хотите оказать…

— Да, я хочу сказать именно то, что вы подумали: пока человек не нашелся, хоронить его нет оснований.

— Вы плохой телепат. — Девушка прямо посмотрела в лицо Заварзину. Она поняла, что ей, как следователю, пора уже проявить твердость. — Я подумала совсем обратное: что с человеком, которого сейчас вынесли на носилках, ничего не случилось…

Заварзин сомкнул замком лежащие на столе руки, долго и внимательно рассматривал их. Когда он заговорил, голос его был глух и бесцветен:

— Наша партия получила задание осуществить съемку участка Оингол, это в двадцати с лишним километрах отсюда, на восточных склонах Каныма. Месяц назад…

— Точнее, — перебила девушка.

— Пятого октября.

— Продолжайте.

— Так вот, пятого октября работы в основном были закончены, оставалось пройти несколько несложных маршрутов с магнитометром. Решили, это сделают двое: Костя Санников и Вася Огургашев. Ребята остались, а мы вернулись сюда, в поселок. Это было недели две назад… вернее, тринадцатого. А пятнадцатого, буквально через два дня, когда Костя с Василием должны были закончить дела и идти домой, поднялась пурга. Ну, мы сначала мало беспокоились: парни они серьезные, хотя и молодые, переждут, думаем, непогоду, пересидят. Там у нас избушка-зимник, продуктов достаточно. Можно сколько угодно сидеть. Да… А позавчера наш часовой на складе ВМ…

— Простите, что это такое — вэ-эм?

— ВМ — взрывчатые материалы. Склад этот метрах в восьмистах, за горкой… Так вот, смотрит: кто-то навалился на проволоку, висит. Пурга же, снег, ни черта не разберешь. Часовой стал стрелять в воздух — бесполезно. Тогда он звонит в контору — такое, мол, дело. Прибежали мы, а это Вася Огургашев. Голова шарфом обмотана, валенки прожжены, наверное, у костра спал… В общем, так: вышли они с Оингола еще затемно, спокойно было, прошли километров десять, пятнадцать, может быть, как задуло… Да, я не сказал: с ними лошадь оставалась, приборы тащила, спальники, продукты… Так вот: задуло и задуло. На Каныме это обычное дело, какая-то труба, а не гора. Дороги твердой нету, а сопки здесь даже в хорошую погоду все одинаковые, не отличишь; а уж когда заметет… Ребятам надо было сразу повернуть назад, а они нет — пошли. Сверху, по гольцам, ветер с ног валит, а внизу, по сограм, снег а , лошадь тонет: вот и закружились.

Девушка подняла глаза от блокнота:

— Простите, я читала, что в таком случае лучше положиться на лошадь, она выведет.

— Может быть. Только в сильный ветер лошадь, да еще завьюченная, норовит идти по ветру… Ну вот, закружились ребята, тропу потеряли. Санников пошел искать…

— Как же можно найти тропу в такую погоду? Вы же сами сказали…

— Можно. У нас вдоль тропы расставлены туры, метров через полтораста — двести. Туры — это такие столбы из камня сложены, для ориентира… Костя ушел, а Вася Отургашев остался возле лошади. Вздумалось ему шарф под шапку намотать, шапка была великовата, задувало. В общем, сорвало у него шапку или выронил он ее — не знаю, да и неважно это; только побежал он за ней, не догнал, конечно, потерял. А когда вернулся, лошади нет. Или не на то место вернулся, не знает. Кружил по гольцу и решил идти наугад… На шестые сутки набрел на проволочное ограждение склада…