О`Санчес - Кромешник

«Джерри» разговорился, вот главный промежуточный результат. Способ прост, но действенен: найди интересную тему, и лёд будет сломан… «Поспешай медленно» – учили римляне, и так ли уж важно узнать в первый визит, как его зовут на самом деле?

– Разумно, хотя есть люди, которым нравится другой способ жить. Человеки так отличаются друг от друга… Ваша фирма устойчива? Я имею в виду – вы отделяете свои проблемы от финансово-производственных проблем вашего конгломерата?

– Если вы о деньгах, то наш бюджет всегда положителен. Прибыли растут, филиалы плодятся…

– Что вы, Джерри, речь вовсе не о деньгах как таковых… Задам вопрос иначе: насколько успешно вы осуществляете свои функции, те, о которых вы мне сказали?

Гек задумчиво погрыз ноготь на большом пальце.

– Я понял. Тут как раз и сидит одна из проблем. Я не знаю – вот мой ответ. Мы всегда с деньгами, мы успешно противостоим конкурентам, растём, прогрессируем вместе с обществом и так далее… Но у меня нет ни малейшего представления, куда нам двигаться дальше. И зачем? И для чего мне все это нужно, лично мне?…

Коррада удовлетворённо пододвинул к себе ящичек красного дерева и вынул оттуда сигару. Теперь важно всей душой настроиться на волну собеседника, попытаться понять его, не обнажая при этом своё личное, не имеющее отношение к хрупкому процессу рождающегося контакта.

– Ищете смысл жизни?

– Хотя бы.

– В наше время такой поиск – редкость. Все больше за деньгами гоняются.

– Я свои нашёл. Но деньги, увы, не сумели стать по-настоящему всеобщим эквивалентом… для тех, кто ищет смысл всемирного и личного бытия.

– У вас нет семьи?

– Нет. Ни сверху, ни снизу.

– А сколько вам лет?

– Моложе вас. Какое это имеет значение?

– Любое знание имеет своё значение. В молодости, по всей вероятности, вы не чурались спорта? Да и сейчас форму поддерживаете, без жира, без красного носа…

– Занимаюсь для себя и только. Но ежедневно, интенсивно, минимум по часу.

– Вопрос не праздный, Джерри, и ответ на него весьма хорош. Мышцы одрябнут, если их неукоснительно не тренировать, это скучная правда, известная всем. Но ведь то же касается любых других способностей, включая интеллектуальные, творческие, ремесленные.

– Такая же банальная истина, господин Коррада.

– Зовите меня профессор. Так гораздо короче, в меру официально и чистая правда при этом… Банальность не всегда бесполезна. Но вернёмся к нашим мышцам. Я каждый вечер перед сном не менее двадцати минут размышляю о смерти. Вы пробовали о ней думать?

– Не доводилось, – почему-то соврал Гек.

– Смею вас уверить, что подобные двадцатиминутные экзерсисы на сон грядущий сильно продвинули бы вас в поисках вашего философского камня… Или свели бы с ума… Нет-нет, помолчите пожалуйста, очень вас прошу… Как бы ни хотелось вам вставить реплику или фразу – перетерпите, проглотите её, иначе волшебство мысли разрушится безвозвратно, если иметь в виду сегодняшний вечер… Я, вы правильно заметили, постарше вас. И как человек привычный, человек науки и человек зрелый – попробую думать и переживать вместе с вами, размышляя при этом вслух. Вы спокойно сидите в кресле напротив, слушаете меня, слушаете себя… Уверен, у нас получится нечто… Теперь мы оба замолкаем на несколько минут, пока сигара моя не докурится, и думаем о теме предстоящей беседы – Госпоже Смерти, венчающей все…

Верите ли вы в Бога? Возможно, отвечу я за вас, не очень-то рискуя ошибиться. Впрочем, вы можете быть глубоким атеистом или не менее убеждённым фанатиком одной из конфессий, не так это важно. Все боятся смерти. Как это так – жил, жил, а вдруг меня нет. Вообще нет на белом свете. Дождь стекает по грязным водосточным трубам, звенят комары, восходит заря, дети покупают поп-корн – а меня… нет. Я умру, умру, умру, умру… Повторите два десятка раз эту мысль, прочувствуйте её про себя, и где бы вы ни были в этот миг, в поезде электрички, в постели, на юбилее друга – вам станет страшно. И страшно не простым испугом, как бывает, когда вас бьют, разоряют, или обвиняют в грабеже… Нет, этот страх сильнее безденежья и опьянения, ибо вместе с ним приходит Одиночество, Тоска, Безысходность, Отчаяние, Обязательность Грядущего. И что толку, что после тебя останутся дети, нетленные произведения искусства, созданные твоим гением, добрая память и весь остальной мир в придачу. Ты умрёшь, а глупый телесериал будет жить и плодиться на годы вперёд, и ты не узнаешь, что будет в семьсот какой-то серии… Ты можешь быть как угодно велик, славен и любим потомками, но даже всемирный траур по тебе почти никого не заставит отказаться от привычного ужина или совместного сопения под одеялом…