Валерий Хайрюзов - Приют для списанных пилотов [Повести и рассказы]

— Живели!

— Послушай, Сергей, у меня есть предложение, — сказала вдруг Милица. — Приезжаем в Печ, я звоню министру Тохолю, договариваюсь, и мы вместе едем в Сараево. Все вопросы я беру на себя. Пашич, я думаю, не обидится, я его знаю. Он даже не журналист. Он — поэт. А наши поэты наивны и рассеянны, как дети. Дай им в руки игрушку, они все забудут. — В глазах Милицы заплясал уже знакомый хитроватый огонек. — Ты уже, наверное, заметил: у сербов нет вторых, все — первые. Знаешь, однажды, после призыва, офицер построил новобранцев и скомандовал: «На первого и второго рассчитайсь!» Тот, кто стоял в строю первым, как и положено, крикнул: «Первый!» А второй улыбнулся и тут же отчеканил: «А я до него!» Зоран всегда и во всем первый, — продолжила Милица. — Ты бы слышал, как он обхитрил всю Европу, а заодно и белградских чиновников, когда из России нужно было доставить в Сербию скульптуру Сергия Радонежского работы Вячеслава Клыкова. Я послушала Зорана — в этой истории он был главной фигурой. Продумал, как обойти эмбарго, навел, как он говорил, шухер и организовал на российском военно-транспортном самолете доставку скульптуры в Нови-Сад.

— Он мне в прошлый приезд об этом же говорил, — рассмеялся Сергей. — Мне нравится его непосредственность и вера, что никакое дело без него обойтись не сможет. Конечно, Зоран — поэт. Жизнь пошла такая, что поэт не мыслит себя вне политики. Ты права: Пашич — большой ребенок. Любит поговорить, а кто из нас не любит? Но и дело знает. Без него я бы сюда не попал. Он поднял всех своих знакомых не только в Белграде, но и в Москве. Деньги, билеты, визы. Как я сюда добирался — это отдельная детективная история. Еще не знаю, как отсюда буду выбираться. Одна надежда — Зоран. Наши не очень-то жалуют тех, кто по своей воле задерживается в Сербии. Объявляют преступниками со всеми вытекающими последствиями. А за предложение — спасибо, я с удовольствием воспользуюсь.

На обратном пути остановились возле Белого Дрина. Сергей долго смотрел с моста в глубокий каньон, по которому стремительно неслась упругая, притягивающая прохладой река. Ниже, освободившись от тесных каменных объятий, вода широко разлилась по равнине.

— Давай искупаемся, — предложил он Мишко. — Куда бы меня судьба ни заносила, я везде старался искупаться. А вот в Сербии не приходилось.

Мишко посмотрел на дорогу, на солнце, согласно кивнул головой и, сев за руль, по боковой дорожке съехал вниз к реке. Сергей быстро разделся и подошел к воде.

— Смотри — ледена, — предупредила его Милица.

«Ну, этим нас не испугаешь», — подумал Сергей и, оттолкнувшись от берега, прыгнул в воду.

— У нас, на севере, это все равно что кипяток! — крикнул он, всем своим видом показывая, что вода теплая и лучше не бывает.

Мишко покачал головой и, подняв вверх руки, пошевелил ладонями, как бы показывая, что не может составить компанию. Затем снял с себя рубаху, достал из багажника ведро, кусок поролона и, набрав из речки воды, стал мыть машину. Сергей вылез из воды, начал растирать грудь: для купаний вода все же оказалась прохладной. Милица некоторое время смотрела на Сергея, затем отошла в сторону, разделась, подошла к берегу и, как, наверное, делают все женщины, попробовала ногой воду. Сергей посмотрел в ее сторону. Все девушки, как говорил Русяев, когда у них все на месте, не боятся показать себя.

— О, Серж, эмбарго, эмбарго! — воскликнул Мишко, поймав взгляд Сергея.

— Мишко, мой машину, — засмеялся Сергей. — С таким подходом дети твои точно будут мыть машины. Только не свои, а турецкие!

Милица бегом влетела в реку, подняв брызги, упала в воду и, сделав испуганные глаза, с криком выбежала на берег.

— Ледяна, ледяна! Ледовитый океан!

Мишко достал из багажника «Природную лозовую», налил в пластмассовые стаканчики ракию.

— Вот теперь точно — живели! — засмеялся Сергей, почувствовав, как огненный комочек покатился вниз к желудку.

— Сережа, оказывается, большой притворщик, — усаживаясь в машину и протирая волосы полотенцем, сказала Милица. — Я поверила, в воде, думала, умру, превращусь в ледышку. До сих пор не отогрелась.

— А ты не садись с ним рядом, — кивнув в сторону Мишко, сказал Сергей. — Посмотри, какой он строгий и холодный, точно айсберг. Мы люди хоть и северные, но греть умеем не хуже ракии.

Почувствовав, что хватил лишку, Сергей умолк и, прикрыв ладонью губы, начал смущенно откашливаться. Медленная улыбка скользнула по лицу Милицы. Ее молчание подтверждало, что он взял неверный тон и она решает для себя, как отнестись к его словам.