Лиза Си - Девушки из Шанхая

И тут боль и ярость заставляют меня произнести фразу, о которой я буду жалеть всю жизнь, но в ней достаточно правды, и она сама слетает у меня с губ:

— Мне приходилось заботиться о твоей дочери, даже когда умер мой собственный ребенок.

— Ты всегда была недовольна тем, что тебе приходилось возиться с Джой, но вместе с тем делала все, чтобы не подпускать меня к ней. Когда она была маленькой и я брала тебя гулять, ты всегда оставляла ее с Сэмом.

— Причина была не в этом. (Или в этом?)

— Потом ты обвиняла меня и всех подряд в том, что вынуждена сидеть с ней, не выходя из дому. Но когда кто-либо из нас предлагал побыть с ней, ты отказывалась.

— Это неправда. Ты брала ее на съемочные площадки.

— А потом ты лишила меня и этой радости, — говорит она грустно. — Я любила ее, а тебе она всегда была в тягость. У тебя есть дочь. У меня нет ничего. Я потеряла все — мать, отца, ребенка…

— А я, чтобы спасти тебя, подверглась насилию толпы японцев.

Моя сестра кивает, словно ждала этих слов:

— Наконец я слышу об этом самопожертвовании. Опять? — Она делает глубокий вдох, и я вижу, что она пытается успокоиться. — Ты расстроена. Я понимаю. Но все это не относится к тому, что произошло с Сэмом.

— Относится! Все, что происходит с нами, связано либо с твоим незаконнорожденным ребенком, либо с тем, что со мной тогда произошло.

Шея Мэй напрягается, и ее ярость вскипает подобно моей.

— Если ты действительно хочешь поговорить о той ночи, я согласна, потому что уже много лет этого жду. Тебя никто не просил выходить. Мама ясно приказала тебе оставаться со мной. Она хотела уберечь тебя. Именно с тобой она говорила на сэйяпе, говорила, что любит, — она всегда так делала, чтобы я не поняла. Но я поняла, что она хотела сказать, что любит, тебе, а не мне.

— Ты все перевираешь, как обычно, но у тебя ничего не выйдет. Мама так любила тебя, что одна пошла к этим мужчинам. Я не могла ей этого позволить, я должна была ей помочь. Я должна была тебя спасти.

Перед моими глазами встают воспоминания о той ночи. Где бы сейчас ни была мама, знает ли она о том, что я всем пожертвовала ради своей сестры? Любила ли меня мама, или она в очередной раз разочаровалась во мне перед смертью? Но у меня нет времени подумать над этим, потому что передо мной, подбоченившись, стоит моя сестра, и ее лицо искажает ярость.

— Это была одна ночь. Одна ночь за всю жизнь! Сколько ты использовала ее, Перл? Как долго ты использовала ее, чтобы держаться подальше от Сэма, от Джой? Когда ты изредка приходила в сознание по дороге, ты мне рассказывала некоторые вещи, которые сейчас уже вряд ли помнишь. Ты сказала, что мама застонала, когда ты вошла в комнату с солдатами. Ты подумала, что она разочарована, потому что ты не защищаешь меня. Но я думаю, что ты ошибаешься. Ее сердце разбилось, когда она поняла, что не спасла тебя. Ты мать. Ты знаешь, что я говорю правду.

Эти слова словно бьют меня по лицу. Мэй права. Если бы мы с Джой оказались в такой же ситуации…

— Ты считаешь, что проявила отвагу и многим пожертвовала, — продолжает Мэй. В ее голосе не слышно ни осуждения, ни горечи, только боль, как будто это она пострадала. — Но на самом деле ты все эти годы была запуганной, слабой и сомневающейся трусихой. За все эти годы ты ни разу не спросила меня, что еще произошло тогда в хижине. Ты ни разу не спросила, каково мне было обнимать мамино тело. Ты когда-нибудь спрашивала, как и где она похоронена и похоронена ли вообще? Как ты думаешь, кто этим занимался? Кто, по-твоему, увез тебя из той хижины, хотя разумнее было бы бросить тебя умирать?

Мне не нравятся ее вопросы. Ответы, вспыхивающие у меня в мозгу, нравятся мне еще меньше.

— Мне было всего восемнадцать, — продолжает Мэй. — Я была беременна и напугана. Но я везла тебя в тележке. Я доставила тебя в больницу. Я спасла тебе жизнь, Перл, а ты все еще тянешь за собой обиды, страх и обвинения из прошлого. Ты считаешь, что многим пожертвовала, чтобы позаботиться обо мне, но твои жертвы были всего лишь предлогами. Это я жертвовала собой, чтобы заботиться о тебе.

— Это ложь.

— Разве?

После короткой паузы она продолжает:

— Ты когда-нибудь думала, каково мне тут жить? Каждый день видеть свою дочь, но всегда держаться в стороне? Или заниматься постельными делами с Верном? Подумай об этом, Перл. Он никогда не был мне настоящим мужем.

— О чем ты?

— О том, что, если бы не ты, мы бы никогда не попали в подобное место, принесшее тебе столько бед.