Ясуси Иноуэ - Рассказы о любви

Пытаясь спасти свою последнюю ставку, он в течение всего минувшего года развивал бешеную деятельность, раздавая взятки направо и налево, забыв предостережение отца, который перед смертью завещал ему пуще всего беречь репутацию честного предпринимателя. Разразился грандиозный скандал, вызванный коррупцией в чиновничьих кругах, и над Суги уже занесся меч прокурора. Он сам понимал безвыходность своего положения лучше, чем кто-либо другой.

Отчетность по добыче угля на шахтах у него содержалась в порядке, да и сумма данных им взяток являлась не такой уж большой. Хуже было другое — Суги неоднократно выступал как посредник и даже подставное лицо при подкупе чиновников. Не сегодня завтра связанный с его именем скандал должен был прогреметь со страниц всех крупных газет.

Поняв, что спасения нет, Суги решил уйти из жизни. Молодой, пользовавшийся всеобщим уважением предприниматель чувствовал, что не вынесет неумолимо надвигающегося позора. Имя Сэнноскэ Суги всегда считалось синонимом честности и порядочности, и мысль о том, что теперь оно будет замарано, была ему невыносима.

Суги не пришлось даже приводить в порядок свои дела. Он не оставлял после себя ни жены, ни детей, ни близких родственников, о будущем которых следовало бы позаботиться. Все состояние было растрачено. В момент ареста обнаружился бы огромный дефицит его компании.

Станет ли он о чем-нибудь сожалеть, расставаясь с этой жизнью, раздумывал Суги. Нет, ни о чем. Разве что о «Путешествии на Восток» Рубрука — книге, которой он интересовался еще в студенческие времена, да так и не удосужился прочесть до конца.

Суги и самому показалось странным, отчего он вдруг вспомнил о «Путешествии на Восток». И вместе с тем он ощутил прилив такой тоски по давно прошедшим дням, что удивился, как до сих пор ни разу не вспомнил об этой книге. Решение о самоубийстве как бы сняло с Суги заботы последних двадцати лет и разом вернуло к тем чувствам и интересам, которые занимали его в студенческие годы.

Перед отъездом из Токио Суги попросил своего старинного друга, преподавателя социологии, взять для него ненадолго в университетской библиотеке «Путешествие на Восток».

Перевернув последнюю страницу этой книги, он закроет и последнюю страницу своей жизни — если оглянуться назад, такой суетной и неинтересной.

Из Токио он отправился в Киото, где полюбовался в храме Сайходзи Садом мхов, который так нравился ему в юности, потом через Осака уехал в Вакаяма, оттуда — поездом в Кисю.

Он выбрал для самоубийства Кисю не по каким-то особым причинам. Просто вычитал то ли в газете, то ли в романе, будто «черное течение» Куросио уносит тела самоубийц куда-то в далекие, неведомые края.

Он провел одну ночь в Сиономисаки, другую — в Кацуура. Хозяин гостиницы в Сиономисаки рассказал ему, что здесь кончают самоубийством главным образом из-за несчастной любви. И Суги почему-то расхотелось расставаться с жизнью в этом месте. Кроме того, прибрежные воды в Сиономисаки изобиловали рифами. Он представил, как найдут на одном из них его изуродованное тело, и отступился.

В Кацуура он долго глядел со второго этажа гостиницы на море, по которому сновало множество рыбачьих лодок. Деловитый, задорный шум их моторов не располагал к смерти.

Лишь прибыв в небольшой городок К., он наконец нашел подходящее место. Усыпанный мелкой галькой берег был совершенно безлюден. В бурном море — ни суденышка. Черно-синяя пучина казалась бездонной, и Суги подумал: если эти волны примут его в свои объятия, то уж никому и никогда не отдадут.

Суги перевернул страницу и поднялся с кресла.

Снаружи слышался какой-то шелест, не похожий на шум волн. Он отворил окно. Лил дождь. Вместе с его каплями в комнату ворвался холодный ночной бриз, принесший с собой резкий запах моря.

Суги взглянул на часы. Стрелки показывали половину десятого.

Он захлопнул окно, переоделся в пижаму и закурил.

Ему показалось, что постучали в дверь. Он прислушался. Тишина. Потом опять, уже более явственно: тук-тук-тук.

— Кто там?— спросил Суги, открывая дверь.

В проеме кто-то стоял.

— Кто это?— повторил Суги.

— Это я,— едва слышно донеслось до него. Потом более отчетливо:— Не смотрите на меня... Я раздета, на мне лишь одна рубашка.— Потом раздались рыдания, и дрожащий голос произнес: — Я не смогла умереть...

Несколько бесцеремонно с ее стороны являться к нему в таком виде, подумал Суги. Он взял Нами за обнаженную руку, мокрую от дождя. Обняв девушку за плечи, Суги повел ее в комнату. Нами в самом деле была в одной рубашке, с которой капала вода.