Маша Трауб - Нам выходить на следующей

– Здравствуйте, я – Алла.

– В гости или к родным? – спросила Света.

– В гости, – ответила Алла.

В купе вошел еще один пассажир. Мужчина. Молодой. Чуть за тридцать.

– Здравствуйте, – поздоровался он. Забросил вещи на верхнюю полку и вышел.

– Ну вот, – заговорила Света, – теперь не раздеться, не одеться. Ладно, нас все-таки двое, будет выходить в коридор. Лишь бы не храпел.

Поезд тронулся. Мужчина вернулся. Попросил разрешения присесть. Света махнула рукой – мол, чего уж там. Двое суток вместе ехать. Достала еду – помидорчики, яйца вареные, куриную ногу. Поставила на стол бутылку водки.

– Ну давайте есть. Больше делать нечего. Вас как зовут? – спросила она мужчину.

– Вадим.

– Наливай, Вадим. Алла, двигайся.

– Нет, спасибо. Я не буду, – сказала Алла. – Попозже.

– Ну как хочешь.

Алла достала книгу и стала читать. Света с Вадимом разговаривали. Алла смотрела в книгу, но не вникала в содержание. Слушала разговор попутчиков.

– Вадим, а вы – в гости или к родным?

– Домой. Я живу во Владикавказе.

– Не похож ты на осетина.

– У меня отец – русский, а мать – осетинка.

– Тогда понятно. А чем занимаешься?

– Работаю в больнице. Хирургом.

Алла оторвалась от книги.

– Мой дед тоже хирургом был, – сказала она.

Стучали колеса. Алла задремала. Очнулась, когда за окном уже стемнело.

– Проснулась, – обрадовалась Света. – Молодая ты еще, вот и спишь. А у меня бессонница. Садись поешь, небось ничего в дорогу не взяла. Тут Вадим выходил на станции, смотри, картошечки купил, пирожков. Теперь долго без остановок будем ехать.

– Спасибо, – ответила Алла. В купе вкусно пахло картошкой с петрушкой. – Пойду только руки помою.

Алла взяла полотенце и вышла из купе. Она успела дойти до середины вагона и вдруг провалилась куда-то по пояс. Она так испугалась, что даже онемела. Шла, шла – и вдруг прямо на уровне глаз застиранная вагонная дорожка. Алла дернулась. В глазах потемнело. Где-то внизу болью отозвалась нога.

– Помогите, – сказала Алла. От испуга и боли получилось шепотом. Купейные двери были закрыты. – Помогите, – попыталась закричать Алла. И потеряла сознание. Очнулась и увидела перед глазами чьи-то ботинки. Мужские.

Голос сверху кричал:

– Света, бегите к проводнице, у нее должна быть аптечка. Алла, Алла. – Ее тянули вверх сильные руки.

Алла умудрилась провалиться в бельевой люк. Она даже не знала, что в поездах под ковровой лентой дорожки есть бельевые люки. Этот оказался неплотно прикрыт. До нее по коридору ходили люди, носили вещи, а на Алле крышка люка открылась. Она и провалилась туда по грудь. Грудь, собственно, и задержала падение.

Вадим и еще какой-то мужик из соседнего купе вытащили Аллу, перенесли на полку. Ей было больно. Очень больно.

– Что со мной? – спросила она Свету.

– Ногу разодрала о железяку. Видимо, на штырь напоролась. Вадим сказал, что глубоко распорола. Промывать надо и швы накладывать.

– Мне больно, – сказала Алла.

– На, выпей, вместо анестезии. – Света протянула Алле граненый стакан с водкой.

Алла выпила. Как будто удар ногой под дых получила.

– На, еще выпей. И вот, огурчиком закуси. – Света пихала ей в рот огурец.

– Не могу больше.

– Пей давай. А то опять в обморок грохнешься, – велела Света.

Алла выпила, откусила кусок огурца. Желудок отпустило. И боль отпустило.

– А где Вадим? – спросила она.

– К начальнику поезда побежал. Чтобы «скорую» на следующей станции вызвали. У проводницы – ни аптечки, ни бинтов. Вон, простыню на тебя разорвали.

Открылась дверь, и вошел Вадим.

– Очнулась? – спросил он.

– Я в нее анестезию влила, – отчиталась Света.

– Давайте сюда свою анестезию, – сказал Вадим. – Алла, повернитесь.

Вадим вылил остатки водки на полотенце.

– Остановка в три утра. Полустанок. Обещали врача прислать, – сказал он Свете, – ладно, сами разберемся.

Алла, судя по источнику боли, поняла, что разодрала себе не ногу, а ягодицу. Она заплакала – от стыда, от обиды на жизнь и обстоятельства, от водки…

– Может, врача дождемся? – попросила она Вадима.

– А я кто? Я и есть врач. Поворачивайтесь потихоньку.

Алле сразу понравился Вадим. Как только он в купе зашел. И руки его понравились – грубые, с длинными пальцами. Она хотела выглядеть тонкой, интеллигентной москвичкой. Чуть-чуть загадочной, в меру кокетливой. А получилось, что Вадим должен промывать ей рану на мягком месте.

– Это ж надо, – не могла угомониться Света, – столько людей до тебя по этому люку прошло, а ведь надо же – ты свалилась.