Маша Трауб - Нам выходить на следующей

В результате они купили детский крем от пеленочного дерматита, который продавался без рецепта. Как ни странно, крем помог. Ирка намазалась им прямо в аптеке и сразу повеселела.

– Хоть чесаться перестало, – сказала она.

В понедельник Аллу с Иркой оставили дежурить по лагерю. Это было счастье. Нужно было всего-то помыть все палаты, коридор, подмести двор и в столовой разложить еду по тарелкам. Алла с Иркой оделись во все чистое, Ирка даже ресницы накрасила. После прополки бесконечных грядок мытье полов показалось отдыхом.

А в среду жизнь наладилась окончательно. Пришли посылки из Москвы. Не только Лешка сказал Екатерине Андреевне про бандероль. Договорились сразу – присланное поделить на всех. Пять посылок расставили на столе. Настроение зашкаливало. Лешка вооружился отверткой. Каждую открытую крышку отмечали визгами и аплодисментами.

Родители прислали сгущенное молоко в банках, конфеты, печенье, колбасу, чай, кофе. Екатерина Андреевна, как всегда, отличилась. Алла достала из бандероли упаковку резиновых напальчников.

– А это зачем? – удивилась Ирка.

– Понятия не имею, – сказал Лешка.

Лешка порылся в коробке и достал письмо. Отдал Алле. Алла быстро просмотрела и дошла до абзаца про напальчники. Она начала так хохотать, что не могла читать. Отдала письмо Лешке.

Тот нашел нужный абзац и, давясь от хохота, прочитал вслух:

– «Алуша и Лешенька. Перчатки не нашла. Купила напальчники. Надевайте их, а руки мажьте кремом».

Лешка нырнул в коробку и вытащил три тюбика с детским кремом. Он тут же нацепил на каждый палец по напальчнику, а кисть намазал кремом. Все хохотали до истерики. Хронический недосып, сосущее в желудке чувство голода, нервное напряжение – все забылось. Лешка подходил к девчонкам, растопыривал пальцы и говорил: «У-у-у». Девчонки визжали.

Алла тоже хохотала, а потом вдруг увидела свои руки – красные, опухшие, с обломанными ногтями, в цыпках и царапинах. Как у всех. Алла разрыдалась.

– Алка, ну ты чего. Перестань. Хочешь, я отдам тебе свою левую перчатку? Ту, которая тряпичная, она еще ничего, – предложила Ирка.

Алла хныкала и кивала головой.

Потом кипятильником нагрели в кастрюле воду. Чашки было всего две. Лешка сбегал к вожатым и принес два граненых стакана. Чай пили по очереди. Открыли сгущенку. Ложек тоже было две. Но было уже все равно. Решили есть пальцами. Алла опускала палец в банку и смотрела, как с него стекала белая тягучая жижа.

В тот вечер съели почти все, что было в посылках, – сгущенку закусывали колбасой, заедали печеньем и пряниками.

Утром половина отряда не смогла встать с кроватей. Пришлось вызывать врача. Еще не протрезвевший и потому мрачный физрук привез его из деревни. Врач посмотрела на лежащих вповалку подростков. Увидела на столе коробки и остатки продуктов. Диагноз был понятен без анализов. Врач выписала лекарства. Физрук поехал в аптеку.

Лешка еще ничего держался, а Алле было совсем плохо. Непонятно, от чего хуже – от безостановочного поноса или от рвоты. Рвать было уже нечем, а позывы не прекращались. Туалет был во дворе. Алла переползала от туалета к кранам – умыться – и обратно. Около крана она и заснула, едва чуть-чуть отпустило. Там ее и нашел Лешка. Алла лежала в грязной луже. Там, где заканчивался сток для воды.

– Алка, вставай, пойдем. Там лекарства привезли.

– Леш, мне плохо. Я не могу.

Алла потрогала рукой голову – волосы были грязные и мокрые. В противной слизи.

– Леш, мне помыться надо. Помоги.

– Давай, потихоньку.

Лешка раздел Аллу, поставил на доски в летнем душе. Открыл воду. Алла стояла голая, держась одной рукой за стенку душа, другой – за Лешку.

– Ну ничего, все пройдет. Сейчас. Держись крепче.

Лешка взял обмылок и намылил Алле голову. Потом намылил руки и помыл Аллу полностью – ноги, руки, живот. Алла стояла и вяло шевелила мозгами – она голая, Лешка ее моет, ужас. Еще Алла заметила, что у Лешки штаны спереди странно топорщатся.

Лешка отвел Аллу в палату, напоил лекарствами и уложил. Приносил еду, поил чаем. Через два дня Алла уже улыбалась.

– Ты меня напугала. Мне бы Екатерина Андреевна голову оторвала.

– Ой, а ты ей позвонил?

– Позвонил. Сказал, что ты на концерте органной музыки. Все живы, здоровы.

– Ты молодец.

Когда все оклемались, их снова повезли на работу. Они пололи бесчисленные грядки, в конце недели получали деньги, по воскресеньям ездили в город. Город они исходили пешком вдоль и поперек. Заходили в музеи, церкви, слушали уличных музыкантов.