На другом конверте я нацарапал: «Возможные меры» (и, кстати, заметьте: это уже был буквенный список — надо полагать, это должно было подчеркнуть научный характер работы).
а) Убить себя?
б) Попросить Морин больше не прибегать к услугам этого медбрата?
в) Не надо?
На пункте «в» я остановился. Либо впал в ступор, либо посчитал, что «не надо» — это краткое описание решения всех моих проблем. Только представьте себе: как все было бы хорошо, если бы я ничего никогда и даже тогда «не».
Ни один из этих конвертов не уверил меня в величии моих умственных способностей. Я понимал, что записи сделаны человеком, который очень хотел поделиться одним секретом с группой людей, в которую входили и его маленькие дочери. Он хотел рассказать, что все медбратья — женоподобные лицемеры (судебному психологу будет достаточно слова «засранец» в качестве доказательства). А человек, проведший часть новогодней ночи в размышлениях, прыгать ему с крыши или нет, вполне мог добавить пункт «Убить себя?» в список ближайших дел. Если бы подобные размышления входили в программу олимпийских игр, я бы выиграл больше золотых медалей, чем Карл Льюис.
Очевидно, мне нужна была вторая голова. Одна голова — хорошо, а две — лучше, и все такое. Одной из них должна была остаться моя голова — хотя бы потому, что она знает имена и телефоны, а еще какие хлопья я люблю есть на завтрак. Вторая должна была уметь наблюдать и объяснять поведение первой — в манере дикторов из передач про диких животных. Просить уже имеющуюся голову объяснить ее же мысли столь же бессмысленно, как и звонить по телефону самому себе, — в обоих случаях единственным ответом будут короткие гудки. В лучшем случае можно оставить сообщение самому себе на автоответчик, если, конечно, он у вас умеет записывать сообщения, пока вы заняты другим. Мне потребовалось пугающе много времени, чтобы понять: у других людей тоже есть головы, и какая-нибудь сможет мне объяснить смысл всего произошедшего. Наверное, поэтому, подумалось мне, люди до сих пор заводят друзей. Я, казалось, всех своих друзей растерял, оказавшись в тюрьме, но зато я знал множество людей, которые с готовностью сказали бы все, что обо мне думают. На самом деле моя способность обижать людей и отстраняться от них могла сослужить мне здесь хорошую службу. Друзья и возлюбленные могли бы представить все случившееся в хорошем свете, но, к счастью, у меня были только бывшие друзья и бывшие возлюбленные. Все люди, которых я знал, готовы были всыпать мне по полной программе.
Я знал, с кого начать. Первый же телефонный звонок был настолько плодотворным, что мне даже не было необходимости разговаривать с кем-то еще. Моя бывшая жена была великолепна — изложила все четко и ясно, — я в итоге пожалел людей, которые живут с теми, кто их любит, хотя можно не жить с теми, кто вас презирает. Если в вашей жизни есть Синди, то в ней уже нет места приятным моментам, которые нужно как-то пережить, — только неприятные, что является важной частью образовательного процесса.
— Где ты был?
— Дома. Пил.
— Ты слушал сообщения на автоответчике?
— Нет. А что?
— Я просто тебе оставила там пару мыслей насчет того вечера.
— Слушай, я ведь именно затем и звоню. Что скажешь?
— Ну, ты неуравновешенный тип. Неуравновешенный и опасный. Неуравновешенное опасное ничтожество.
Начало неплохое, но все же слишком общо.
— Знаешь, я очень ценю, что ты мне все это говоришь, и не хотел бы показаться невежливым, но все же про неуравновешенное ничтожество мне не очень интересно. Ты не могла бы развить тему про опасность?
— Может, тебе обратиться с такой просьбой к специалистам, — предложила Синди.
— В смысле, к психиатру?
Она фыркнула:
— Психиатру? Нет, я скорее имела в виду женщин, которые описают тебя с головы до ног, если только им заплатить. Разве ты не этого хочешь?
Я задумался. Мне не хотелось ничего отметать с ходу.
— Не думаю, — ответил я. — У меня никогда не возникало подобных желаний.
— Я выразилась метафорически.
— Прости, я не совсем понимаю, о чем ты.
— Ты настолько ужасно себя чувствуешь, что готов переносить любые оскорбления. Разве не в этом их проблема?
— Чья?
— Тех мужчин, которым нужно, чтобы женщины… Не важно.
Я понемногу начинал понимать, к чему она клонит. Мне действительно было приятно слышать, как меня ругают. Точнее, это было уместно.
— Ты ведь понимаешь, почему ты набросился на того бедного парня?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу