Кристофер Бакли - С первой леди так не поступают

— По-моему, сегодня мы потрудились на славу.

— А знаешь, Софи мне симпатизировала. Она чуть не призналась в этом в той статейке в «Перспайер». В той части, где сказано, что ей стало жаль меня, когда он дрючил ту корову, а я произносила речь о священных узах брака в организации «Люди слова». Почему ты не спросил ее об этом?

— Вот здорово, как же я сам не додумался? Ведь тогда мы смогли бы перейти к вопросу о том, был ли у тебя мотив для убийства мужа. — Бойс вздохнул — глубоко, по-адвокатски. — Позволь мне объяснить это в последний раз. Я хочу, чтобы создалось впечатление, будто на тебя ополчился весь Белый дом. Будто все они даже спать ложились с мыслями о том, как бы с тобой расквитаться.

— А что, если меня оправдают, но вся страна так и будет считать меня стервой и ненавидеть?

— Тина Браун выдаст тебе восемь миллионов долларов в качестве аванса за книгу. И тогда ты сможешь рассказать всем, какая ты замечательная женщина на самом деле. Американцы любят триумфальные возвращения. Книжка станет бестселлером. И тогда ты сможешь выплатить мне гонорар, который составит по меньшей мере восемь миллионов.

— Услуги Алана Крадмана обошлись бы дешевле.

Ночью Бет выкурила пачку сигарет и посмотрела не только «Судейский молоток», но и все прочие программы. Темой всех передач было одно и то же: «Насколько все-таки ужасна Бет Макманн?» В программе «Чарли Роуз» острил корреспондент журнала «Вэнити фэр». «Удивительно, — сказал он, — что все мы освещаем не процесс по делу об ее убийстве». Остальные гости передачи рассмеялись. А ведь Бет мечтала сделать когда-нибудь собственную политическую карьеру, баллотироваться в Сенат или в законодательное собрание родного штата. Теперь с этим покончено. Возможно, Бойс и выиграет дело, но при этом он погубит ее репутацию.

Зазвонил телефон.

— Думаю, ты не настолько плохая.

Это был Бойс.

— Пошел в жопу! — Она бросила трубку.

Он перезвонил:

— Значит, так ты представляешь себе секс по телефону?

— Скажи мне, что у тебя есть стратегия, — попросила она. — Скажи, что все идет так, как ты запланировал.

— Детка, все идет так хорошо, что сейчас я сижу и разгадываю кроссворд. Кстати, что это за непривлекательная, замкнутая женщина, слово из четырех букв, последние «у», «к» и «а»?

— Бука.

— Гм. Дай, пожалуйста, ластик.

План у Бойса, конечно, был, и строился он вокруг одной-единственной строчки из показаний Бабетты агентам ФБР. Бойс намеренно не подал в суд ни одного предварительного ходатайства, имеющего отношение к этой строчке, и не включил в список своих свидетелей ни одного человека, который мог бы невольно предупредить обвинение о том, что у защиты имеется некий тайный козырь.

Тем временем Соединенные Штаты вызвали капитана Кэри Грейсона. Грейсон, главный патолог флота США, работал в Военно-морском госпитале в Бетесде, ближайшем пригороде Вашингтона. Именно он производил аутопсию президента Макманна, и именно он пришел к заключению, что президент умер от эпидуральной гематомы, вызванной — выражаясь сухим, четким языком судебной медицины — черепно-мозговой травмой, нанесенной тупым предметом. От удара по лбу произошел разрыв средней менингеальной артерии. Между черепом и оболочкой, отделяющей мозг от черепа, скопилась кровь, надавившая на нее снаружи. Та, в свою очередь, сдавила кору головного мозга, что и стало причиной смерти президента.

Капитану Грейсону было далеко за пятьдесят. Любой пациент испытал бы трепет, увидев, что этот опрятный седеющий бывалый моряк в очках, с располагающими манерами настоящего профессионала, стоит в ногах его больничной койки и, изучая историю болезни, отдает четкие распоряжения сестрам. К тому же грудь его украшал впечатляющий комплект знаков отличия, в числе которых была яркая желто-красная нашивка, означавшая, что он служил во Вьетнаме (помощником фармацевта на авианосце «Индепенденс»). Конечно, этот факт не имел отношения к его показаниям, однако заместительница генерального прокурора, прекрасно знавшая, что среди присяжных есть двое ветеранов вьетнамской войны, ухитрилась-таки вскользь упомянуть о нем, допрашивая капитана Грейсона как свидетеля обвинения. Возражать было бессмысленно. Бойс понимал, что в капитана уже влюбились все присяжные, не только ветераны. Им уже хотелось видеть его в ногах своих больничных коек, когда придет пора. Бойс знал по опыту, что присяжные склонны любить всех врачей, кроме специалистов по пластической хирургии, практикующих в Беверли-Хиллз и в районе Манхэттена с почтовым индексом 10021. А врачей с воинскими знаками отличия — двоих надежных свидетелей в одном мундире — они боготворят.