Владимир Поярков - И смешно и грустно

— Не хочу такую сказку — одно враньё.

Я пытаюсь начать следующую, но его интерес быстро пропадает. Времени до приезда сестры еще много. Чем развлекать игрозависимого племянника я уже не знаю.

— Вот если бы про человека-паука почитал бы, то я бы послушал.

— Но человек-паук — это тоже сказка! — начинаю с ним спорить.

— Нет, не сказка. Вон Виталька с моей группы с родителями в Америке был, так он там его живьем видел!

Я, в свою очередь, вытаращиваю глаза:

— Где?!

— Не знаю, говорит — видел. Настоящего!

Разубеждать его мне не хочется: плохо, когда дети не верят в сказки, и становятся потом грубыми и скучными материалистами. Неожиданно созревает решение. Опять открываю книгу, заменяю всех наших Иванов, Никитичей, Поповичей на этого чертова человека-паука, начинаю читать сказки на новый лад. Клубок с паутиной попадает на болото, и человек-паук женится на царевне-лягушке, человек-паук скачет на сером волке, человек-паук…

Дальше подключаю воображение, и у меня начинается буйство фантазии. Почти не глядя в текст, описываю битву человека-паука с огнедышащим драконом. Это бедное и несчастное животное о трёх головах, запутавшись в паутине, не в состоянии справиться с таким новомодным суперменом. Отрастающие головы ни в какую не могут прорвать паутину, и, в конце концов, русский дракон погибает от рук иноземца. Племянник слушает, широко раскрыв горящие глаза, и возбужденно сжимает кулаки. Тут он вспоминает о своем автомате, схватив его, начинает палить им во все стороны, кувыркаясь на полу. Мысленно он уже там — в этой битве помогает своему кумиру…

И так сказкой за сказкой… неожиданно где-то промахиваюсь, и он недоверчиво спрашивает:

— А разве человека-паука Иваном звали? — Антоха, видимо, вспомнил фильм.

— Да! — бессовестно соврал я ему.

Наконец, появляется сестра. Антошка радостно сообщает ей, что он готов хоть каждый выходной приезжать ко мне в гости. Мы с ним прощаемся:

— До свиданья, дядь Саша!

— До свиданья, «человек-паук», — дразню его.

Он смеётся, а в руках держит подаренную мной книжку «Русские народные сказки».

…Антон уже давно вырос. Учится в девятом классе. Правда, книжку эту потом так и ни разу не открыл…

Телеателье, я тогда еще там работал, год примерно 84. Очередь к приемщику длинная. Кто магнитофон сдает, кто приемник. Приемщик Валерий Саныч задерган донельзя. Работа тем более очень нервная.

Какой-то мужик, когда до него доходит очередь, раскрывает сумку и достает механизм из бачка унитаза.

— Вот отремонтировать надо.

Валерий Саныч оторопело смотрит на это механизм и спрашивает:

— Срочно?

Тот:

— Ну да.

— Мужчина вы, что какать хотите?! — кричит на всю приемную. Очередь в упаде.

Мужик в растерянности:

— Нет, причем тут какать?

— Ну если срочно надо, тут в наш туалет сходите, а эту штуковину никто вам делать не будет.

Игорь возвращался от брата неизменно ночью. Так и в этот раз, он вел по пустынной дороге свой видавший виды «Москвич». Мысли его были всегда там — где-то в космосе. Он обожал космос. Игорь посвятил ему всю свою жизнь. Каждый день он смотрел в телескоп на звезды, и всю жизнь верил, что рано или поздно встретит представителей других миров и тогда он нем заговорит весь мир. Да и к брату в район он ездил один раз в месяц затем, чтобы забрать вырезки из газет про НЛО, заготовленными его племянниками.

— Уфолог, — так о себе он говорил с гордостью, при этом, всегда чуточку привирая, его занятия были больше похоже на астрономию, чем на уфологию.

— Фуфолог! — презрительно звали его оставшиеся немногочисленные односельчане.

Деревню со странными названием «Колдобино», где он жил, давно признали неперспективной, народ из деревни постепенно исчезал — кто переехал, кто помер, кто спился, а он так и жил. Ему никуда не надо было ехать, под крышей на чердаке у него стоял телескоп, пусть не такой большой, как хотелось, но все равно свой. Списанный телескоп он купил еще давно, после школы и считал его самой удачной покупкой в своей жизни. Кроме родного огорода он нигде не работал, и если некоторые односельчане еще ездили на заработки в соседнее село, то ему, занятому наукой, это было совсем не нужно. По осени сдавал часть своего урожая перекупщикам и той небольшой наличности ему хватало надолго.