Меня посадили в один кабинет с Дэном Леннардом и Гленом Смитом. Дэн, Глен и я составляли отдел специальных проектов Брэда. Моим специальным проектом был «Ральф», у Дэна – серия статей для журнала первой категории «Ред хот пипл», а Глену было поручено переделать все спортивные журналы. Вскоре мы стали друзьями и часто вместе ходили в паб.
Я официально стал главным редактором «Ральфа» и отпраздновал свое назначение покупкой нового костюма. Всем казалось, что этот костюм совершенно не шел мне. В пабе я смотрелся как брокер в компании скейтбордистов. Где бы я ни появлялся, люди думали, что я вышибала. Однажды, когда я стоял перед входом в бар гостиницы «Эдинбург-палас отель», ко мне выстроилась очередь, и человек, стоявший первым, робким голосом интересовался, можно ли им всем зайти. Хороший костюм требовал регулярного ухода. Он часто бывал в химчистках, вместе с ним туда регулярно наведывались белые рубашки, большинство из которых осталось у меня еще от второго номера журнала «Австралийское финансовое обозрение».
Однажды утром я пришел в кабинет и захотел повесить рубашки на заднюю поверхность двери, но так и остался стоять в пустом дверном проеме, тыкая руками во все стороны, как несмешной мим (то есть как любой человек, зарабатывающий себе на жизнь пантомимой). Сначала я понял, что меня лишили дверной ручки, затем – что вместе с ней исчезла и дверь. Брэд отдал ее Джеки, женщине из производственного отдела, которая пожаловалась, что люди постоянно путают ее кабинет с коридором, потому что у нее нет двери. Это казалось маловероятным, потому что каждый, кто сделал бы такую ошибку, скорее всего, закончил бы жизнь, шагнув из окна и став таким образом жертвой негласной политики АПО по увеличению числа самоубийств среди служащих. Джеки попросил Брэда организовать ей дверь, а поскольку я никогда не высказывался ни за, ни против дверей вообще, Брэд решил, что я смогу обойтись без них. Потеря двери еще больше усилила ощущение, что все в этой жизни преходяще и однажды утром я могу прийти на работу и не найти своего компьютера, стола или коврового покрытия. Невольно я стал нахваливать свою мебель, чтобы все поняли, как я ею дорожу. Время от времени я ходил повидаться со своей старой дверкой в кабинет Джеки и однажды даже повесил на нее свои рубашки, как в старые добрые времена.
Владения Брэда были островом благоразумия в океане брызжущей слюны психопатов. Мы наняли собственного маркетолога и делали все, чтобы он не общался со своими коллегами и не преследовал таким образом профессиональных интересов. Мы работали с собственным великолепным агентом по распространению. На собраниях внедрялось новое кредо – честность и эффективность, что считалось минимально достаточным для работы – вместе с клубникой и крошечными симпатичными фруктовыми маффинами (такие наверняка любят эльфы).
Для начала мы решили увеличить объем «Ральфа». Как правило, журнал увеличивается в размере, если в нем появляется больше рекламы. Они закономерно толстеют к концу года, потому что рекламодатели начинают к Рождеству более интенсивную рекламную кампанию. Средний «Эф-эйч-эм» в это время был равен по толщине рождественскому «Ральфу». И наш журнал начал расти, как грудь модели в руках компьютерного дизайнера.
Многие в компании считали, что австралийский рынок хуже принимает мужские журналы, чем американский или английский. Такое мнение во многом было связано с желанием этих личностей показать свою осведомленность о проблемах австралийского журнального рынка, но факт оставался фактом – английский «Эф-эйч-эм» был триста страниц толщиной. Если бы «Ральф» смог приблизиться к этой цифре, то мы удвоили бы свои продажи. Однако в корпоративном мире Австралии подобные идиотские инициативы по-прежнему считались прерогативой руководителей-клептократов. Кому могло прийти в голову увеличивать доход путем улучшения качества продукта? Но Брэд дал мне еще шестнадцать страниц. Затем еще тридцать две.
Тем временем кое-кто делал вид, что крайне недоволен «Ральфом». Организация «Самоубийство Австралии» (название звучало как призыв ко всем людям доброй воли свести счеты с жизнью) подала жалобу на наш рекламный снимок, на котором мужчина, одетый в дорогой костюм, прыгал с небоскреба. Идея снимка заключалась в пародии на мультяшный образ финансового магната, кончающего жизнь самоубийством после финансового краха, но «Самоубийство Австралии» увидело здесь попытку популяризации самоубийства среди молодежи. Организация требовала публичного опровержения и чтобы мы написали статью, в которой порицали бы самоубийство. Они грозились позвонить нашим рекламодателям и запретить им покупать у нас рекламное пространство, указав на то, что в противном случае все их потенциальные клиенты покончат с собой. К письму прилагалось послание от южноавстралийского депутата парламента, который поддерживал «Самоубийство Австралии» и называл «Ральф» поверхностным, грубым и, возможно, смертельно опасным журналом.
Читать дальше