Внезапно внимание мое привлек легкий шорох; я поднял голову: в дверях возникла Андялка в белоснежном платье с лилией в руке. Опустив голову, не глядя по сторонам, она прошла прямо к алтарю Девы Марии, опустилась перед богородицей на колени, возвела на нее глаза и сложила руки, не выпуская белой лилии — ну прямо оживший ангел Габриеле Данте Россети [140] Россет и Данте Габриеле (1828–1882) — английский поэт и живописец, один из основателей группы прерафаэлитов.
.
Она была так поглощена молитвой, что не слыхала, как я встал, подкрался к ней сзади и, перегнувшись через плечо, внезапно поцеловал ее в губы.
Святотатство? Не знаю. Пресвятая Дева улыбалась, как улыбаются не святотатству, а молитве, а божье око в золотом треугольнике над нашими головами засияло. Игра воображения? Агиография знает и не такие чудеса.
Все вокруг лучилось весельем, только Андялка ударилась в слезы. Правда, при этом она склонилась ко мне на плечо, обняла меня и проворковала, словно горлица:
— Значит, вы на меня не сердитесь?
Первый раз слышу, чтобы юная девица спрашивала у того, кто ее неожиданно поцеловал, не сердится ли он. Насколько мне известно, женщины вообще не задают таких вопросов. Возможно, потому, что неожиданных поцелуев не бывает: женщины всегда находятся в состоянии ожидания.
— Ежели вы простите мне мое пиратство, дорогая… — Я погладил ее по головке, но столь удачно начатому предложению суждено было навек остаться придаточным, так и не дождавшимся главного.
Кто-то кашлянул совсем рядом. Я оглянулся — Андялка соскользнула с моего плеча, как подрезанный вьюнок, — но в глазах у меня рябило, ведь счастье на несколько долгих мгновений сомкнуло мне веки. (Как странно, что счастье встречают с закрытыми глазами!) Я понял только, что это поп. Должно быть, священник из соседней деревни, что приходит сюда ежедневно служить мессу. Был он здесь и нынче утром, мы с ним еще побеседовали: он воздавал хвалу господу за то, что центнер пшенички идет нынче по семь тысяч монеток. Кой черт — прости господи — принес его обратно?
— День добрый, дети мои! Вы что же, так со мной и не поздороваетесь?
— Папочка священник! — воскликнула Андялка и тут же оказалась у него на шее, как за минуту перед тем — у меня.
Ну конечно, никакой это не чужой поп, а Фидель, немного похудевший и обросший и, что самое непривычное, немного более серьезный, чем всегда.
— Приветствую, что нового дома? — мне он протянул руку с прохладцей.
Не иначе как что-то видел. Не беда, примирится, во всяком случае, когда окажется в алом облачении перед алтарем, а мы — перед ним на коленях. Ибо я заранее оговорю, что венчание должно происходить перед алтарем Девы Марии.
— Что нового? Да ничего, дорогой хозяин, вот разве звонарь что-то на хвосте принес.
Я сказал так, потому что увидел, что звонарь, задыхаясь, несется к церкви с заступом на плече. Уж не появились ли здесь опять «камменисты»?
Однако он прямо от двери огорошил нас еще более интересной новостью.
— Господин председатель, там — гусар!
— Какой-такой гусар? — поп вытаращил глаза, не забыв, однако, убрать руку с Андялкиного плеча. (Ибо умный священник заботится о приличиях в первую очередь перед собственным звонарем.)
Я же ни о чем не спрашивал, поскольку в моей практике такие «гусары» встречались уже неоднократно. Сколько бы захоронений ни раскапывали в Алфельде, для мужиков всякий всадник был «гусаром». Напрасно я втолковывал, что эти витязи служили еще нашему праотцу Арпаду, они всегда отвечали: ну и что с того, пращуру Арпаду небось тоже не пехотинцы какие-нибудь служили, а самые что ни на есть гусары. Сам-то он тоже был гусарский капитан, вот только каждый палец у него был с нынешнего гусарского капитана.
— Что ж, пойдем, — я собрал свои бумаги, — проведаем вашего гусара.
Фидель предпочитал сначала ополоснуть горло (не колодезной водой, разумеется), но я уже заупрямился и решил не уступать.
— Да ты, как я погляжу, здорово переменился в мое отсутствие, — заметил поп не без яда. — Не бойся, никуда твой гусар не убежит, пока мы промочим горло.
— Это точно, — вмешался звонарь, — гусар-то покамест под землей, лошадь только откопали. Но бляшек на ней! — и все золотые, полная кубышка Святого Петра [141] В католических храмах, как правило, имелась специальная копилка, в которую собирали пожертвования, предназначенные для папы римского. Ее название всегда связывалось с именем Св. Петра.
наберется. Командир какой-то гусарский, не иначе.
Читать дальше