Мег Вулицер - Исключительные

Итак, теперь, бессмысленно уткнувшись в древний вопрос о Гудмене Вулфе, о том, где он был и что именно он сделал с Кэти Киплинджер, Итан Фигмен сказал своей девушке, что ему очень жаль, он забыл, как это ее ранит. Нет, нет, исправился он секунду спустя, конечно, он не забыл. Просто иногда испытывает трудности с тем, чтобы различить, что следует произносить вслух, а что держать при себе.

Странно, конечно, что Эш никогда не хотела говорить о том, что Гудмен сбежал перед судом. Не говорить об этом значило абсолютное отрицание, и этим занималась вся семья. Время от времени, когда они с Эш отправлялись к Вулфам на обед, либо Бетси, либо Гил могли вскользь упомянуть имя Гудмена, и облако грусти сразу же повисало над ними несколько минут, а затем рассеивалось. Возможно, Гудмен действительно мертв. Он мог быть где угодно в мире, или нигде.

Итан старался больше никогда не расстраивать ее. Он оставил мысли на этот счет при себе. Встряв в череду идеалистических ассоциаций, он ляпнул не то и, как стало ясно потом, испортил вечер, праздничный японский обед и захватывающий секс на десерт, а затем, естественно, спокойное время после секса, которое для него обычно было самым счастливым — но не сегодня.

Деннис Хэндлер-Бойд вышел на улицу с определенной целью. Ранним весенним утром он отправился в конец квартала к газетному киоску и купил популярный финансовый журнал, который поступил в продажу на рассвете. В майском выпуске 1986 года журнал Media Now, о котором Жюль слыхом не слыхивала, вынес на обложку список ста самых влиятельных людей на телевидении. Деннис пролистнул номер, нашел что хотел, затем повернулся и пошел домой к Жюль, которая углядела его сверху из окна, а когда он появился в вестибюле, уже выскочила из квартиры прямо в пижаме и смотрела вниз с высоты пяти лестничных пролетов.

— Ну что? — крикнула она поднимавшемуся Деннису.

Он посмотрел вверх и рассмеялся.

— Не терпится? Подожди, я хоть поднимусь.

— Говори оттуда.

— Девяносто восемь, — объявил Деннис.

— Из ста? — крикнула Жюль. — Это хорошо? Что-то не похоже.

— Это очень хорошо, — крикнул он в ответ. — Одно то, что он в списке, значит, что его признали.

— А деньги? — спросила она. Разумеется, это было важно.

— С этим сложнее, — ответил Деннис.

— Почему сложнее? — она чуть ли не надрывалась.

— Хватит орать, — крикнул он. — Подожди ты пару секунд.

Когда Деннис добрался до пятого этажа, Жюль успела вернуться в квартиру. В свои 27 лет они оба выросли из нее, из этой квартиры в доме без лифта на 84-й Западной улице, совсем рядом с домом, где когда-то жил Деннис. Их жилище без конца подвергалось набегам мышей — те словно глумились над ними, отплясывая, как марионетки, вокруг расставленных ловушек. Но арендная плата была по карману, а переехать не получалось. Жюль училась в школе соцработы и, кроме того, отрабатывала практику в психбольнице Бронкса, под бдительным контролем принимая пациентов. Деннис недавно устроился УЗИ-специалистом в «МетроКэр», клинику неподалеку. Рабочие дни у обоих проходили в бешеном темпе и тянулись бесконечно долго, но заработок, несмотря на это, оставлял желать лучшего.

Они поженились в начале года. Скромную церемонию бракосочетания в греческой таверне в Гринвич-Виллидж провела женщина-судья. Пришли Эш, Итан, Джона, Луи, друживший с Деннисом со студенческих времен, и еще Хэндлеры и Бойды. Денег у обеих семей не было, и, здраво рассудив, свадьбу отпраздновали без затей. Из Лонг-Айленда приехала сестра Жюль Эллен с мужем Марком, а широкоплечие братья Денниса в темных костюмах не могли дождаться, когда смогут наконец снять галстуки. Лоис Хэндлер в бирюзовом платье, купленном в Хеквилле, в магазине «Дресс Бэрн» [5] The Dress Barn, Inc. входит в число крупнейших розничных продавцов женской одежды в США, насчитывает более 750 магазинов по всей стране. , казалась такой маленькой, робкой.

— Папа был бы счастлив поздравить тебя сегодня, — сказала она, и Жюль не сразу сообразила — чей папа? И вдруг вспомнила: ну как же, мой. В мыслях она редко называла Уоррена Хэндлера «папой». Он был «отцом», а еще чаще — «моим отцом, который умер, когда мне было пятнадцать». Она предпочитала держаться от него подальше, и когда мать заговорила о нем в таверне, Жюль подумала: «Был бы он счастлив, кто знает?» Ему не довелось увидеть ее взрослой женщиной — только странноватой девчонкой со смешными волосами. Он не знал ее и под именем Жюль — только Джули. Так грустно думать о нем именно сегодня, когда она соединяет свою судьбу с человеком, обещающим быть с ней рядом всю жизнь. Выдержав паузу, Жюль отвернулась от матери и обняла законного мужа, который успел снять пиджак. Спина у него была теплой и широкой, как кровать.