Наташа Кампуш - Наташа Кампуш. 3096 дней

Когда его кулак грохнул по столешнице, я вздрогнула и выронила карандаш. «Ты пользуешься моей добротой! Без меня ты ничтожество, ничтожество!» Не обращать внимания, если он скажет: «Ты не можешь без него жить». Я подняла голову и прямо посмотрела ему в глаза. И была поражена, увидев на его искаженном лице тень страха. Эта поездка на лыжах была огромным риском. Риск, на который он шел уж никак не потому, чтобы исполнить мое заветное желание. Это представление было поставлено только для него самого, желающего воплотить свои фантазии в жизнь. Как он со своей «подругой» скользит вниз по склону, как поражает ее своим умением кататься на лыжах. Идеальный фасад, самолюбование, подпитанное моим унижением, подавлением и разрушением моего «я».

Мне не доставляло радости принимать участие в этом абсурдном спектакле. По пути в гараж я сообщила, что хочу остаться здесь. Я увидела, как темнеют его глаза, потом он взорвался: «Что ты придумываешь?» — зарычал он и поднял руку, в которой держал металлический прут, служащий запором для входа в мой застенок. Я поглубже набрала в грудь воздуха, закрыла глаза и попыталась уйти в себя. Прут со всей силы врезался в мое бедро. Кожа на нем моментально лопнула.

Когда на следующий день мы ехали по автобану, энергия из Похитителя била ключом. Я же ощущала только пустоту. В виде дисциплинарных мер он снова оставил меня голодной на ночь и отключил электричество. Нога горела. Но ведь сейчас со мной уже все в порядке, все хорошо, мы едем в горы. В моей голове, перебивая друг друга, гудели голоса:

«Надо как-нибудь добраться до плитки мюсли в лыжной куртке!»

«В его сумке тоже лежит что-то съестное!»

Между ними тихо вклинился тоненький голосок: «Ты должна бежать. На сей раз ты обязана это сделать».

Под Иббсом мы съехали с автобана. Перед нашими глазами из туманной дымки медленно выплывали горы. В Гестлинге мы остановились перед пунктом проката лыж. Этого Похититель боялся больше всего. Ведь ему придется зайти вместе со мной внутрь, где контакта с продавцами не избежать. Они будут спрашивать меня, подходит ли размер лыжных ботинок, а мне придется отвечать на их вопросы.

Прежде чем выйти из машины, он с особым нажимом пригрозил, что убьет каждого, кого я попрошу о помощи — и меня заодно.

Когда я открыла дверцу машины, меня охватило незнакомое чувство. Холодный и пряный воздух пах снегом. Вдоль реки тянулись домики, своими снежными шапками на крышах напоминающие куски торта со взбитыми сливками. Слева и справа ввысь устремлялись горы. Я бы не удивилась, если бы небо было зеленым — таким нереальным показался мне окружающий ландшафт.

Приклопил втолкнул меня в двери пункта проката, и в лицо мне ударил теплый, влажный воздух. Люди, потея в пуховых куртках, стояли у кассы; радостное ожидание на их лицах, смех, треск пряжек при примерке лыжных ботинок. К нам подошел продавец. Загорелый и жизнерадостный, этакий тип лыжного тренера, привычно сыплющий шутками хриплым, громким голосом. Он принес для меня пару обуви 37-го размера и встал передо мной на колени, чтобы проверить пригонку. В то время как я уверяла продавца, что нигде не давит, Приклопил не спускал с меня глаз. Более неподходящего места, чтобы привлечь внимание к преступлению, чем этот магазин, было невозможно себе представить. Все непринужденно, все великолепно, все — сплошная радостная отлаженная эффективность индустрии удовольствий. Я промолчала.

«Мы не сможем подняться на фуникулере, это слишком опасно. Вдруг ты с кем-нибудь заговоришь, — сказал Похититель, когда мы, миновав длинную, петляющую улицу въехали на стоянку лыжного курорта Хохкар, — подъедем прямо к подножию».

Мы припарковали машину в сторонке. Слева и справа от нас круто взмывали вверх заснеженные склоны. Издали мне был виден кресельный подъемник. Из бара на нижней станции слабо доносилась музыка. Хохкар один из немногих лыжных курортов, до которого из Вены можно легко добраться. Небольшой — всего шесть кресельных и парочка коротких бугельных подъемников доставляют лыжников наверх, к трем вершинам. Трассы узкие, целых четыре из них обозначены как «черные» — самая трудная категория. Я судорожно напрягала память. Когда мне было четыре года, мы уже бывали здесь с матерью и семьей наших друзей. Но ничто не напоминало о той маленькой девочке, одетой в толстый розовый лыжный костюм, которая с трудом передвигала ноги, утопая в глубоком снегу.

Приклопил помог мне надеть лыжные ботинки и вставить ноги в крепления. Я неуверенно скользила на лыжах по гладкому снегу. Он потянул меня через сугробы прямо к началу склона и подтолкнул вниз. Спуск показался мне убийственно крутым, и я ужаснулась скорости, с которой полетела вниз. Лыжи и ботинки весили, наверное, больше, чем мои ноги. Силы моих мышц не хватало, чтобы управлять ими, к тому же я давно забыла, как это делается. Единственный лыжный курс в моей жизни состоялся еще во времена посещения мной группы продленного дня. Всего неделя, проведенная в молодежном отеле в Бад Аузее. Я была напугана, отказывалась вставать на лыжи, настолько живы были мои воспоминания о поломанной руке. Но женщина-тренер по лыжам была очень милой и вместе со мной радовалась каждому удавшемуся спуску. Я делала успехи и в последний день курсов даже приняла участие в больших соревнованиях на тренировочной трассе. На финише я подняла вверх руки и ликовала. После этого упала спиной в снег. Такой свободной и гордой собой я не чувствовала себя уже давно.