Кеннет Харви - Брад

Щена завораживали шрамы. Когда-то Черрепью объяснил ему, что шрамы надо заслужить. Они закаляют характер. Мальчику страшно хотелось иметь свой собственный шрам, такой, как вот этот, серьезный, толстый. Чтобы все видели, как он сражался с судьбой, старающейся вытряхнуть его из тела. Сражался и победил. Выжил, чтобы рассказать о своем подвиге. Он лучше всех. Лучше тех испуганных людишек, что каждый день спешат в конторы. Боятся опоздать на работу, на обед, боятся встретить неприятного человека, боятся дышать… Чтобы почувствовать себя живыми, им следовало бы ввязаться во что-нибудь такое, что перевернуло бы их жизнь вверх дном. Вот тогда они ощутили бы, как кровь быстрей бежит по жилам.

Брад все смотрел на своего друга. На детском лице Щена отражалось бурное течение мыслей.

— Эй, пацан!

Рядом с их столом появился здоровенный верзила, по бокам свисали руки-биты. Брад даже удивился, до чего они огромные. На правом плече у него была татуировка, два перекрещенных зигзага. Волосы сальные, на футболке без рукавов бьет копытом красноглазый бык.

— Если ты сюда пришел только для того, чтобы глазеть по сторонам, проваливай!

— А кто здесь глазеет? — фыркнул мальчик и гордо достал из кармана двадцатку. — Два пива. Видишь, Моно, у меня имеются наличные.

— Рад за тебя.

Моно тяжело потопал прочь.

— Нет, давай по два каждому. Четыре кружки. Мы с моим приятелем решили сегодня тряхнуть кошельками, — крикнул Щен ему вслед.

Моно вернулся и навис над столом. Рука со свастикой крепко вцепилась в плечо мальчишки.

— Могу предложить куда более быстрый способ избавиться от денег.

Щен не отрываясь глядел на татуировку.

— Круто.

— Не пальцем деланы. — Моно рассмеялся, не разжимая зубов, щеки округлились. Он посмотрел на Брада. — А ты чего уставился?

— Ничего, — ответил за друга Щен. — Он и не уставился вовсе.

Брад очумело разглядывал верзилу.

— Ты нам пока четыре пива принеси, ладно? — настаивал мальчик.

— Злобный ублюдок, — выругался Моно, потом выпрямился и отпустил плечо Щена. Он посмотрел на Брада и качнул головой. — Привет!

— Привет! — сказал Брад, глядя на Моно.

— Мужик, ты откуда?

— Откуда?

— Ну да. Откуда взялся? Где бывал?

— Бывал в аду, — ответил Брад.

Моно глянул на мальчика, потом снова на Брада.

— Очень смешно, — сказал бармен и даже рассмеялся, чтобы показать, что он оценил шутку.

— Не смешно, — спокойно ответил Брад. — Обожжет.

— Меня тебе не обжечь, приятель.

Брад кивнул и с любопытством оглядел помещение.

— Твой друг слепой, что ли? — Моно ткнул большим пальцем в круглолицего здоровяка в темных очках.

Щен улыбнулся Браду.

— Может, и так.

— Может, и так? Это что за хрень?

— Хрень, — сказал Брад. Ему понравилось слово. — Может, хрень.

Он увидел, как в бар вошли две полуголые женщины, и покраснел.

— Вот только недавно совсем ослеп, — твердо ответил мальчик.

Моно хихикнул и вытер руки о подол футболки.

— Да-а? Ну так придется тебе его исцелить. Чего это он лыбится?

— Хрень, — сказал Брад.

— А че, слепым уже и повеселиться нельзя? Ты против? Или, может, закон новый вышел, чтобы они не улыбались?

Один из шайки «воронов» что-то прокаркал со своего места. Второй подхватил, и вскоре уже все подростки галдели в унисон. Воздух загустел от птичьих криков. У Брада от удивления отвисла челюсть, он с изумлением разглядывал странных детей.

— Вороны! — Моно фыркнул, быстро повернулся и закричал: — А ну, ЗАТКНИТЕСЬ!

«Вороны» замолчали на полукарке. В комнате стихли все звуки, потом кто-то рассмеялся, за столиками снова потекли разговоры.

— Мы понимаем. Когда находишься среди людей, порядок надо соблюдать, — сказал один из «воронов». — Мы питаемся тем, что остается от этого порядка. — Он замолчал.

Другой «ворон» продолжил:

— Порядок всегда стремится к хаосу.

Никто не ответил им, все ждали продолжения, все были согласны. Когда «вороны» говорили, они разжигали пламя понимания и просветления в своих слушателях.

— Так, значит, два пива, — сказал наконец Моно. Он снова пошел к стойке, в последний раз глянув на «воронов». Там его уже поджидали другие посетители.

— Четыре, — поправил его Щен.

Забавно было наблюдать, как он тянет четыре пальчика и победно оглядывает комнату.

Брад тоже поднял руку и закричал:

— Четыре! — Так, чтобы все его слышали. — Четыре. Четыре, четыре! Восемь. Десять. Только восемь. Десять — никогда.

Он вдруг понял, чего от него ждет толпа и рассмеялся, впервые в жизни состроив из себя дурачка.