Уэллс Тауэр - На побережье

В ответ Рэндалл пробормотал что-то невнятное. Потом трубку взяла Вики и поздоровалась.

— Привет, Вик, — сказал он.

— Ну, как у тебя дела?

— Шикарно, — сказал Боб. — Нашел во дворе нефть. Теперь заливаюсь шампанским и справляю нужду в золотой унитаз. Нанял прислугу, чтоб кормили меня с ложечки черной икрой. Но вся эта роскошь мне уже малость поднадоела. Думаю, не пора ли вернуться.

— Хм, — сказала она. — Нам надо кое о чем поговорить.

Боб спросил, о чем, но Вики ответила не сразу. Она сказала, что любит его и что сильно о нем беспокоилась. Сказала, что он вел себя очень неразумно и что ей его жаль. Сказала, что ей было тяжело без него, но как она ни старалась, пока ей не удалось придумать, ради чего она могла бы сейчас принять его обратно. Бесстрастным тоном адвоката она перечислила недостатки Боба. Это звучало так, словно она составила их длинный список заранее, с указанием дат и свидетелей, выделив жирным шрифтом самые важные места. Боб слушал и чувствовал, как у него холодеет внутри.

Он увидел, как из-за автомата с газировкой вышла мышь. Она ела талончик.

— Может, скажешь лучше, что Рэндалл делает в нашем доме? — прервал он жену. — Может, мы лучше это обсудим?

— А может, мы лучше ничего не будем обсуждать? — сказала она. — Мне спокойней, когда я вообще про тебя забываю.

Боб вздохнул и принялся вяло, сбивчиво извиняться, но Вики не отвечала, и он догадался, что она отняла трубку от уха и держит ее на отлете, как бывало, когда звонила ее мать. Тогда он вернулся к своей предыдущей теме, где чувствовал себя более уверенно, и начал выразительно объяснять, что он сделает с дядей, если тот будет лезть куда не надо.

— Слушай, напиши это все в открытке, а? — сказала она. — У меня сейчас макароны убегут. Ладно, всего хорошего. Не пропадай.

— Эй, постой, черт побери, — начал было Боб, но Вики повесила трубку раньше, чем он успел сказать то, что действительно хотел сказать.

Когда Боб возвращался домой, закат уже почти угас. Он миновал единственный бар в поселке и слышал, как там смеются мужчины и женщины. Повернул у торговой палаты, под которую местные жители переоборудовали старый гараж, украсив его вместо вывески обычной доской с криво выжженными на ней буквами. Пройдя мимо почты, он выбрался на дорогу к дому и зашагал по ней в сгущающихся сумерках.

Он уже ложился спать, как вдруг пришел Деррик. Он открыл дверь без стука.

— Чтоб тебя! — вырвалось у Боба.

Деррик ввалился в дом на подгибающихся ногах. Шатаясь, он довольно долго озирал комнату, прежде чем заметил Боба, сидящего на раскладушке.

— Вставай, — сказал Деррик. — Мы с тобой едем в город.

Боб вздохнул.

— Иди домой, орел, — сказал он. — Где Клер?

— Пошла она в жопу, — сказал Деррик. — Она меня обругала, понял? Она меня не уважает и говорит со мной не… неподобающе. Теперь мне на нее насрать. Давай, поехали на Кокосовый пляж и перетрахаем там все, что шевелится.

— Сядь, — сказал Боб. — Сейчас налью тебе выпить.

— Хорошая мысль, — согласился Деррик.

Боб пошел на кухню, наболтал в кувшине шипучки и налил ее в чашку. Когда он вернулся, Деррик лежал на полу, с присвистом посапывая во сне. Разбудить его Бобу не удалось. Тогда он повернул Деррика на бок, прикрыл одеялом, а сам лег в постель.

Скоро его начало смаривать, но тут в дверь постучали. Потом она приоткрылась, и в комнату заглянула Клер.

— Он тут, дрыхнет без задних ног, — сказал Боб. — Я его тряс, но без толку.

Она перешагнула порог.

— Да пусть спит, — сказала она. — Я тебе кое-что принесла.

Она включила лампу. В руках у нее была стеклянная салатница, полная воды. На дне лежала какая-то бурая крапчатая штуковина. Это была продолговатая губка в колючих красноватых наростах — Бобу она показалась похожей на какашку человека, который ел рубины.

— Что это? — спросил он.

— Точно не знаю. По-моему, морской огурец. Сегодня нашла, — сказала она. — Страшный, как смертный грех, правда? Может, если остальные рыбы его увидят, у них самооценка поднимется. Возьмешь?

— Ага, — сказал Боб.

Она отодвинула крышку аквариума и вылила туда содержимое салатницы. Потом прошлепала к раскладушке Боба.

— Ты уже все на сегодня или еще способен к общению? — спросила она.

Он провел ладонью по впадине за ее коленом, потом убрал руку. Она опустилась на колени рядом с койкой. Он сунул руку под ее волосы на затылке, взял за шею. Она издала мягкий коротенький горловой звук.

— Хочешь, чтобы я легла к тебе? — спросила она.