Митч Каллин - ЗА ГРАНЬЮ ДОЗВОЛЕННОГО

«У вас есть время, — думал он, — я буду ждать вас здесь — во всяком случае, до того, как пройдёт зима, до того, как начнутся летние муссоны. После дождей вам придётся найти меня где-то в другом месте…»

Он не сомневался: в середине лета тоннель станет опасным убежищем, он вспоминал прошлое лето, когда муссон затопил улицы, принёс с собой рекордные дожди, превратил сухие овраги в бурные реки (убил как минимум восьмерых); обычно безопасные и сухие дренажные тоннели были затоплены.

— Готам, бог нашей цивилизации, спустил воду в сортире, — предостерегал его Тобиас, — очищая грязь, которая здесь собралась.

Всё это место — костёр, стены тоннеля, песок, овраг — было уничтожено, ушло под воду. Близлежащая пустыня превратилась в благоухающий влажный оазис (дикие цветы пробились из почвы), мужчина сам видел это, шатаясь недалеко от тоннеля, оставляя позади город и его людей. Он постарается не утонуть летом, несмотря на то что иногда эта мысль кажется ему привлекательной. Он будет продолжать двигаться дальше — только по той причине, что должен.

— Ты продолжаешь держаться за старое и хранить его, — говорил Тобиас. — Мы и есть хранители в сумасшедшем доме. Знаешь, все места, которые я называл своими, исчезли. Большинство моих друзей тоже. Я потерял двоих друзей и дом в Редрок-Уош в один вечер. Ушёл искать Тину, возвращался, когда уже начинало заливать, — думал, что пропустил поворот — это было не в первый раз, — а оказалось, весь лагерь смыло к чёрту, и тоннель, который я называл домом восемьдесят шесть солнц, больше не существовал — он просто исчез, приятель, просто исчез, исчез, исчез, — получилась большая вонючая река, дикая и грязная, она катилась, словно Колорадо; и знаешь, что я тогда подумал? Я думал: «Надеюсь, Флетч не умер, когда началось наводнение, надеюсь, что другие друзья — как там его звали, этого с больной левой ногой? — оказались быстрее, чем жестокая вода», — но нет, никаких шансов, приятель, не было. Их смыло отсюда, кто-то говорил, что их нашли к югу, у Ногалеса, запутанных в колючей проволоке, которая преграждала дорогу. Два лучших приятеля покинули этот грустный мир, они мертвее мёртвых, такие мёртвые, какие только бывают, — на их месте мог быть и я, приятель. На этом месте можем оказаться мы оба, если пробудем здесь слишком долго, — так что не забывай об этом, когда берёшься размышлять.

— Я подумаю.

— Кроме шуток, приятель, поразмысли над этим и скажи мне, что во вселенной нет генерального плана, — потому что, чёрт побери, он точно есть. Ты уже думал об этом?

— Да.

— Не могу сказать, что я тебя виню.

Несмотря на все разрушения, приносимые сезоном муссонов, мужчина ассоциировал бури прошлого лета с чем-то, не имеющим отношения к ярости природы, это был словно долгожданный антракт, смягчивший зной (облака целыми днями ширились и собирались тёмными массами над пустыней, грозно подползали к городу). Для него могучие ливни, которые так неожиданно оказались нечестиво разрушительными, частенько были поводом, объяснимой причиной для того, чтобы прийти домой позднее, чем ожидалось, вымокшим и усталым, в какие бы изнурительные путешествия он ни пускался в одиночку — туризм, поход в бакалею, смена масла в машине. Свобода от преподавания летом давала ему неограниченное количество свободного времени и благодаря такой роскоши ежедневные прогнозы погоды определяли его график: ясные утра обозначали не один час работы во дворе (поливка лимонных деревьев, прополка сорняков, посадка семян); облачные полудни приносили прогулки в парк с детьми (игры в салки или в прятки, иногда плавание); облачные вечера давали повод сказать Джулии, что ему следует позаботиться о жизненно важных вещах (купить клей в магазине «Умелые руки», сдать просроченные книги в библиотеку, вернуть видео в «Блокбастер»).

— Будь осторожен, — говорила она.

— Как всегда, — отвечал он.

Она провожала его до парадной двери, убеждалась, что он не забыл зонтик.

— Он тебе может понадобиться. Не хочу, чтобы ты снова попал под дождь.

— Спасибо, постараюсь не попасть.

По вечерам, когда ливень завладевал городом, они с Дэвидом ехали на холм, откуда открывался превосходный вид, в маленьких руках сына поблёскивала игрушка, кнопки которой он нажимал, пока мужчина вёл машину.

И тем не менее, если серые облака кружили водоворотом над домом, если отдалённый гром взрывался раскатами, отчего дрожали окна, он, не теряя времени, хватал ключи от машины, целовал Джулию и говорил: