Иосиф Гольман - Ради тебя одной

– А петь? У нас замечательный хор.

– Я не люблю петь.

– А что ты любишь?

– Цветы растить. И деревья.

– А ты пробовал? – улыбнулся Береславский, ревниво ощутивший, что Федьку ему все-таки не отдадут.

– Вот у нас и попробует, – обрадовался настоятель. – У нас тут такие профессионалы есть! Даже кандидат биологических наук, ботаник. Тебе будет у кого поучиться.

– Хорошо, – первый раз улыбнулся Федька. – Только…

– Ну что ты замолчал? – поощрил его отец Антоний. – Говори что думаешь.

– Как я буду к Але ездить?

– Мы хотели обсудить это, – сказал Велегуров. – Можно ли привезти Алю сюда, в монастырь?

– Перезахоронить, – задумался настоятель. – Мне надо уточнить. Это непросто, но, думаю, возможно.

Тема монастырского кладбища была отдельной и непростой. До революции здесь хоронили монахов и самых уважаемых горожан. В расстрельные времена часть погоста стала братской могилой для жертв бесчисленных и бессмысленных «чисток». А в постсоветские времена здесь появились помпезные могилы «братков» и боссов новой экономики, что, впрочем, часто совпадало.

«Какова жизнь, такова и смерть», – печально подумал настоятель. Его грешный друг Кузьма тоже лежал тут, под скромным, необработанным камнем. Сам он, вовсе не ангел, надеялся когда-нибудь упокоиться рядом. Почему бы не быть здесь и Але? Магдалина тоже грешила… А Федьке так будет легче, ведь жить ему тут долго.

Настоятель позвал сына, до этого лихо носившегося в компании других пацанов. Они здорово выделялись среди степенной, одетой в черное братии, но, странное дело, не казались чужеродным элементом внутри монастырских стен. Мерефа вообще не казалась фанатично суровой или аскетичной. Скорее – спокойной и полной живой энергии.

– Это Федя, – сказал Глинский. – Он будет здесь жить. Станет твоим другом.

– Отлично, – обрадовался Вадька, по-свойски обнял за плечи слегка оробевшего пацана и потащил его к друзьям.

– Все, – сказал настоятель. – Дальше они сами разберутся.

– Кто из Федьки вырастет? – задумчиво сказал Велегуров. – С его болячками жизнь простой не будет.

– Жизнь простой вообще не бывает, – мягко поправил его настоятель. – И не должна быть. Кто из него вырастет – не знаю. Насилия не будет точно: дорогу выберет сам.

Береславский с Натальей и Вовчик отошли полюбоваться видами Мерефы, оставив Велегурова наедине с настоятелем.

– Вы возвращаетесь в армию? – спросил священник.

– Уже вернулся, – улыбнувшись, ответил Сергей.

– По специальности?

– А что я еще умею, – посерьезнел Велегуров.

– Может быть, стоит научиться? – осторожно поинтересовался настоятель.

– Не стоит, – сухо ответил Сергей. – Каждому – свое. И потом, разве зазорно Родину защищать?

– Нет, конечно, – улыбнулся священник. – Родину защищать не зазорно. Но только ли для этого вы вернулись? Не бежите ли вы от себя?

– Мне не хочется об этом говорить, – прервал неприятный разговор Велегуров. И, извинившись, повернулся, чтобы догнать своих.

– Если вдруг захочется – приходите в любой час, – сказал вдогонку настоятель.

Велегуров остановился. Развернулся. Медленно подошел к Глинскому.

– А если б Вадька погиб, вы бы меня простили?

Лицо Глинского побелело. Он даже глаза прикрыл, концентрируясь.

– Простил бы, – через несколько секунд сказал настоятель. – Простил бы. Мы все должны научиться прощать.

– А я вот пока не умею, – печально пожаловался Велегуров. И настоятель, как маленького, погладил его по голове.

Потом гости уехали. Глинский долго стоял в воротах. До тех пор, пока «Ауди», ведомая уверенной рукой Ефима, не скрылась за первыми соснами бора. Он мысленно благословил пассажиров уже невидимого автомобиля, развернулся и пошел в палаты. Надо было помочь Федьке адаптироваться. А еще – ускорить ремонт помещения, где посетители разливали в привезенные с собой бидоны святую воду. И еще надо было договориться с учителями, чтобы и летом позанимались с монастырскими детьми – среди них были те, кто пошел в первый класс в двенадцать лет.

А еще надо решить вопрос с закупкой новой посуды. И лекарств для медпункта. И подготовить встречу с новыми хозяевами их завода. Она будет теплой – в этом отец Антоний не сомневался, но подготовиться следует хорошо.

В новой жизни у отца Антония было не меньше дел, а может, и больше, чем у Николая Мефодьевича Глинского в прежней.

Мы сидим здесь вторую ночь. И вторую ночь рядом с нами парятся трое крепких ребят-десантников. А в двух километрах отсюда, в лощинке, стоит хорошо замаскированная БМП. Если все получится, мы под прикрытием десантуры уйдем к броне.