Майгулль Аксельссон - Лед и вода, вода и лед

Йорген сам захотел, чтобы это было так, с самого начала. Он сказал, что он у них в гимназии числится в списке на временное замещение и поэтому не годится, то есть совершенно никуда не годится, чтобы кто-нибудь видел их вместе. Поэтому они старались не попадаться на глаза, когда он приезжал в Ландскрону навестить родителей. Он ведь живет в Лунде. Изучает медицину и собирается стать врачом. А Элси, шепнул он с месяц тому назад, будет его маленькой докторшей…

Он хотел переспать с ней в тот вечер. Умолял ее об этом, почти заплакал, когда она молча покачала головой, даже схватил ее за плечи и легонько потряс, но она все равно смогла только сказать «нет». Потом она расстроилась и винила себя. Она должна была сказать «да». Он ведь любил ее. И она его любила. И не хотела, чтобы он мучился.

Наверное, он тоже подумал про тот вечер. Может, поэтому он вдруг обнял ее за плечи еще крепче и потащил ее на газон, по которому обычно не ходят, под большую иву. Она еще не облетела, Элси чувствовала касание ее листьев, когда он раздвигал ветки и что-то шептал, но она не слышала, что он шепчет, слышала только его голос и с закрытыми глазами видела ивовые листья, как они порыжели и высохли и начали скручиваться. Скоро они станут как старые гороховые стручки, подумала она и повернулась к нему, и улыбнулась, и представила себе, как он улыбается в ответ.

Но видимо, он не улыбнулся.

То, что произошло потом, помнилось кристально-ясно, хоть и не верилось, что это произошло на самом деле или что это правда был Йорген. Кто-то чужой схватил ее за волосы, и секундой позже она уже лежала на земле, на подстилке из ивовых листьев, они шуршали под ней, и какой-то миг это было единственное, что она сознавала. Шуршание. Секундой позже она почувствовала, как тот же чужой ударил ее по лицу. Горло сдавило — он схватил ее за горло обеими руками, так что большие пальцы сомкнулись у нее на шее. Ее собственные руки взметнулись и пытались разжать их, но не смогли, ей не хватило воздуха. Что-то потекло ей в горло — слизь? это слизь? — и заполнило его, так что она не могла дышать, что-то мягкое, теплое и соленое. Кровь! Это была кровь. И в тот же миг чужой, отняв одну руку, потянулся к ее юбке и, повозившись, закатал подол выше бедер, потом другой рукой накрыл лицо Элси, зажав рот и ноздри, и она замотала головой, пытаясь вывернуться, чтобы глотнуть воздуха, и тут же подумала о своих трусах, надеясь в глубине души, моля Бога, чтобы трусы у нее были в порядке, не застиранные и без менструальных пятен, а потом он в нее вошел. Разорвал. И они замерли оба и лежали неподвижно, а потом он вдруг поцеловал ее в шею и прошептал:

— Я люблю тебя, Элси. Я люблю тебя…

Это был голос Йоргена. Определенно это был голос Йоргена.

Потом он плакал. Плакал и просил прощения, лежа на ней, так тяжело, что Элси едва могла дышать. Но она все равно обняла его и прижала к себе еще крепче и лежала совершенно неподвижно, и щеки ее были мокры от его слез. Конечно же она прощает его. Она скажет это. Как только речь к ней вернется, она скажет это.

Но речь вернулась не скоро. Прежде оба поднялись, и Элси обнаружила, что потеряла туфлю, — босая нога провалилась сквозь сухие листья к черной земле и почувствовала ее холод, пальцы свело и согнуло, и Элси, задрав ногу и держась за ствол, наклонилась и стала нашаривать туфлю рукой. Вот она. От наклона закружилась голова, и Элси снова опустилась на землю и сидела, прислонившись спиной к стволу и развязывая шнурок, и ощущала, как холод пробирается сквозь пальто, сквозь юбку, сквозь ее мокрые трусы, превращая их в лед, пока она надевает туфлю и завязывает шнурки. Потом она поднялась, по-прежнему держась за дерево, и поправила остальную одежду, и скорее услышала, чем увидела, как Йорген повернулся спиной и застегнул ширинку на молнию.

В тот же миг мир застыл. На тысячную долю секунды вокруг них сделалось совершенно тихо, и тьма, которая только что была обычной осенней темнотой, сгустилась и стала черной, как бархат.

Я забеременела, подумала Элси. Вот в эту самую секунду я забеременела.

Только когда они стояли у ее подъезда, она смогла наконец заговорить. И Йорген ведь тоже ничего не сказал ей. Он только зажег сигарету и взял Элси под руку и вел, словно больную или калеку, которая не может идти сама, пока они не оказались на улице и не пошли в сторону ее дома. Тогда он обнял ее и прижал к себе.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он приглушенным голосом.

Она кивнула в ответ. Выставила одну ногу впереди другой.