Никколо Амманити - Да будет праздник

– Что честно и что – нет, решаю я. Приказываю вам уйти. – Он обернулся к Зомби: – Идем, живо.

Мердер обнял Сильвиетту.

– Не плачь, душа моя.

Последние два Зверя Абаддона не оглядываясь двинулись в сторону леса.

– Даже на Невском проспекте в восемь вечера и то живее двигаются, – сказал Миша Серов Пако Хименесу.

– Tienes ragione hombre. Ora te mostro… – Центральный нападающий перегнулся через край корзины к погонщику. – Oh… niño… [29]

Филиппинец обернулся и посмотрел вверх.

– Э?

– Descansate! [30]– Центральный нападающий пихнул беднягу в бок, так что тот потерял равновесие и без единого звука свалился в ежевичный куст. Со своим знаменитым проворством Пако вскочил на холку слону и начал колотить его по голове. Слон повернул глаз – огромный, как сковородка, и смерил взглядом футболиста, но тот не унимался. Тогда он поднял хобот и, издав оглушительный вой, пустился в галоп.

Пако, Миша и их подружки возбужденно визжали.

Чиба увидел, как слон несется на них сзади, как локомотив, у которого отказали тормоза, и потом животные стали толкать друг друга плечами. Корзины угрожающе закачались.

– Какого черта вы творите? – заорал писатель, едва не свалившись не землю.

– С дороги, черепахи! – Миша Серов веселился от души.

– Пропустите! – крикнула Тайя Тестари, но тут сук столетнего дуба хлестнул ее по носовой перегородке, и платье Мариапии Мороцци обагрилось брызгами крови. – Ай! Больно! – заверещала модель, падая на дно корзины.

– Одна готова! – воскликнул Чиба, успевший растерять свой интеллигентский апломб и начавший входить в раж.

Пако тоже впал в исступление. Ничто не могло его остановить.

– Ándale! Ándale con juicio! [31]– Он обгонял их, когда в десятке метров впереди них быстрая, как “Красная стрела” [32], перерезала дорогу лисица, неизвестно каким образом сумевшая уйти от преследователей.

Увидев ее, все заорали:

– Лиса! Лиса!

– Это охота на тигра. Что здесь делает лиса? – недоумевала Ларита.

Старик Чинелли вышел из комы, поднял ружье со дна корзины и с криком “Лиса! Лиса!” принялся вслепую палить по деревьям.

Пули свистели со всех сторон.

Певица пригнулась, зажав ладонями уши, а Чиба схватился за ствол ружья, пытаясь вырвать его из рук ополоумевшего старикана, продолжавшего безостановочно жать на крючок. Одна из пуль попала в металлическую пряжку на корзине последнего слона. Крепежный ремень расстегнулся, и анконская рок-группа кубарем полетела вниз. Музыканты приземлились в заросли крапивы.

Наконец у Чинелли кончились патроны.

– Я попал? Попал? – вертел головой старик.

Слоны продолжали бег, круша все на своем пути, ломая ветви, валя деревья и кустарники.

Откуда-то слева донесся воинственный клич. Мгновение спустя из леса верхом на племенном жеребце выскочил Паоло Бокки, размахивая шашкой, как гусар в битве при Маренго. Он проскакал рядом со слонами и с криком “Савойя или смерть!” [33]обогнал их. На нем были только кавалерийские штаны. Обнаженная грудь была исцарапана ветками и колючками. При виде скакуна два слона еще больше разгорячились и ускорили бег. Хирург, стремительный как ветер, перемахнул через живую изгородь и скрылся из виду. Мгновение спустя свора заливающихся лаем собак, преследующих Бокки и лису, выскочила прямо под ноги слонам. Тот, которым правил Пако Хименес, от испуга застыл как вкопанный. Центрального нападающего “Ромы” вместе с пассажирами и корзиной с размаху швырнуло вперед, они пролетели над головой животного и исчезли среди растительности.

Из чащи донесся звук английского охотничьего рожка. Все ближе застучали копыта. Мгновение – и на тропе материализовались тридцать восемь жаждущих лисьей крови всадников в красных жакетах. Они слишком поздно заметили перегораживающих дорогу слонов… В конных рядах возникли заметные бреши: причем у многих при падении ноги застряли в стременах, и лошади долго еще волокли по земле своих седоков. Мало кто обошелся без увечий.

Слон с киноагентом Еленой Палеолог Строцци, магрибским стилистом и директором редакции телесериалов перевернулся, как А112 Abarth [34]на вираже Монте-Марио.

Фабрицио Чиба, пока державшийся верхом на слоне, вдруг заметил, что погонщик-филиппинец испарился. Он попробовал сам остановить слона, ткнув его прикладом ружья, но тот лишь свернул в сторону, взяв курс на лесную чащу. Старик Чинелли перекувырнулся, отлетел назад, спружинил на слоновьем бедре и повис на хвосте. Его внук сделал геройскую и вместе с тем обреченную попытку его выручить. Он вылез из корзины и, одной рукой держась за ее край, другой попытался ухватить деда. Старик вцепился в протянутую руку.