Татьяна Соломатина - Девять месяцев, или «Комедия женских положений»

– Прав, что в ОРИТ? Так мы сами это всё знаем.

Зина мельком глянула на анестезиолога. Взгляд гласил: «С каких это пор меня здесь считают за идиотку, позволяющую себе вмешиваться во врачебные дела или одобрять решения начмеда? Я своё место знаю, а что я иногда про всех вас вместе с вашими назначениями, распоряжениями, оперативными техниками, анестезиологическими пособиями и всем остальным думаю – то моё личное дело!» А вслух она произнесла лишь:

– Про мудаков прав. Павел Петрович – он умный и хороший. Просто нервный и бабник...

Очень долго ещё в родильном доме из уст в уста передавалась легенда о том дне, когда лучшая операционная сестра Зинаида, она же «Великая Немая», произнесла целых два десятка слов в течение одной-единственной операции. Видимо, тема была животрепещущая. А для кого из женщин тема подобных чудаков на букву «эм» не животрепещущая? Судя по тому, что замуж многие и многие снова и снова выходят за тех, кто не может обеспечить или хотя бы защитить, – для легиона женщин эта тема – как острым скальпелем по необезболенной душе.

Часам к семи вечера, когда Софья Константиновна переделала ещё массу лечебных, административных и прочих рутинных и не очень дел, собралась было переодеться и отчалить домой. Но её вызвали в приёмное отделение...

...В час ночи в родзал заглянула санитарка приёмного и, немного странно глядя на Соню, сидевшую за столом и тупо смотрящую в стену, тихо, но внятно произнесла:

– Доктор, там ваш муж пришёл... Красивый такой. Вы уж выйдите к нему. Такие на дороге не валяются, поверьте старой бабе.

Глеб!!! Она же не позвонила, не предупредила! А где её мобильный? Тут он, тут! Где-то тут в ящиках... Ага, тут. Батарея села. Почему он по городскому номеру не позвонил?..

– Я звонил. «Софья Константиновна в операционной». «Софья Константиновна на пятом этаже». «Софья Константиновна только вышла, перезвоните попозже». Фигаро тут, Фигаро там. Я и приехал, – Глеб поцеловал жену.

– На, накинь халат, пойдём ко мне в кабинет.

– Ты знаешь, тебе идёт! – он усмехнулся.

– Что именно?

– Тебе идёт «ко мне в кабинет»! Ты так это сказала, как будто родилась в этом «ко мне в кабинете».

Соня в ответ лишь махнула рукой.

– Так что всё-таки случилось? – спросил он уже после того, как кофе был готов.

– Много всего. А когда я уже собиралась домой, «скорая» привезла тётку. Четвёртые роды на дому. Три раза она рожала у себя в квартире – и всё было нормально, так отчего бы не родить там и четвёртый раз? В общем-то, логично. Будь я не акушером-гинекологом, наверное, так же бы решила. Или даже наверняка. Роды были двойней, на минуточку. Естественно, что она была не обследована. А зачем? Рожать собиралась, как положено, – с «духовным» акушером, неким Славиком. В прошлом не то костоправом, не то народным целителем. Он, что правда, наблюдая её, ближе к родам всё-таки посоветовал ей сделать хотя бы «бездуховное» УЗИ, с опаской глядя на её огромный перерастянутый живот. Ну и ультразвук ошибся. То есть, разумеется, не сам ультразвук, а трактующий ультразвуковое исследование врач. Такое вполне себе сплошь и рядом. Особенно в таком случае, как у этой дамы. Многоводие. Двойня. «Монохориальная моноамниотическая двойня» – написали ей на листочке.

– Какая двойня? Любимая, я, конечно, твой муж, но скажи я тебе сейчас что-нибудь про расчёт плотности грунтов под подошвой фундамента несущей опоры...

– Прости. Монохориальная моноамниотическая двойня обозначает, что у внутриутробных плодов одна на двоих плацента и один же на двоих «кафтан» – плодный пузырь. А на самом деле, как оказалось потом, двойня была бихориальная биамниотическая.

– То есть каждый с отдельной жилплощадью, а не в коммуналке, – уточнил Глеб.

– Ну, можно и так сказать, – Соня устало улыбнулась. – У каждого своя плацента и свой плодный пузырь.

– Ты смотри, я и не знал, что они такие разные. Близнецы и близнецы. Ну, или двойняшки, если не похожи. А у них ещё и...

– Да, они бывают разные. Причём не только по хромосомным наборам, но и по «планировке и дизайну». Бывают монохориальные биамниотические, бихориальные моноамниотические. Но это сейчас не важно. Важно то, что у данной конкретной тётки двойня была не монохориальная, а «би». Но на УЗИ написали, что «моно». И, следовательно, когда после рождения – вполне, к слову, нормального – детей отошёл один-единственный послед, «духовный» Славик успокоился. И только никак не мог понять, отчего это матка никак не сокращается. После родов она, матка, должна сразу сократиться чуть не до уровня пупка и стать как... – она потыкала Глеба пальцем в живот и хихикнула, – вот как твой пресс.