Денис Драгунский - Тело № 42

Конечно, верность – ценнейшее качество. Тут Клайв Льюис прав. На верности строится всё – от семьи до государства. Дружба в детском саду и школе. Работа и учеба. И даже мимолетный секс – тоже короткий кусочек верности, как ни странно. Но верность не может быть безгранична. Иначе она переходит во что-то иное, саморазрушительное. В конце концов, в Писании сказано: возлюби ближнего, как самого себя. Сильнее все-таки не надо. Опасно.

Вот одна женщина пишет:

«Дорогой Денис Викторович!

История моя выглядит тупиковой, но ведь какие-то пути быть должны. В сложной ситуации выход там, где вход, говорят.

Я рано вышла замуж по большой любви, по обоюдному огромному желанию родили дочку. Вышло так, что переехали жить к маме. Это было главной ошибкой, потому что после этого наши отношения с мужем и стали портиться. В итоге он встретил свою бывшую, и она заграбастала его по-быстрому. А я тоже дура была, принципиальная. Уже четыре года я живу без него. Первый год я вообще только спала и плакала, ходила по квартире, как зомби. Но потом понемногу стала приходить в себя, ведь дочкой надо заниматься, кроме меня некому.

Понимаю, что надо бы как-то личную жизнь устраивать, время же идет. За эти годы у меня были какие-то истории с мужчинами. Более или менее продолжительные, но все не слишком серьезные. Думаю, отчасти это снова из-за мамы.

Мама очень трудный человек. Не уверена, что она меня вообще любит и хотела, чтоб я родилась. Во всяком случае, меня воспитывали исключительно бабушка с дедушкой, пока она личную жизнь свою устраивала. Она делает все, чтобы моя жизнь была адом. В дом друзей приводить я не могу, мужчин тем более. О размене квартиры (у нас три комнаты) даже речи быть не может. Мы с ней вдвоем собственники этой квартиры, но судиться с ней я не могу, я не такая каменная и против матери не могу пойти. Снимать жилье – денег нет. Короче, ни туда ни сюда.

При этом мама выпивает и все время рассказывает, что жить ей незачем и ничего ей в жизни не надо. Но и сделать хоть что-то, чтобы ее близким людям было хорошо или хотя бы полегче, не в ее правилах. „Мне жизнь не мила, но я все равно буду эгоисткой до последнего вздоха“» – такая у нее позиция.

И несмотря на то что у меня все так скверно, я все равно подсознательно думаю, что мы с дочкой ее как-то держим, и, если переедем, она совсем сопьется или еще что-то устроит ужасное. И мне ее жалко. Хоть она меня и не любит, а все равно жалко.

Дорогой Денис Викторович, что же мне делать? Порой кажется, что моя жизнь проходит мимо, впустую.

Елена, Нижний Новгород».

Отвечаю. Дорогая Елена! Конечно, вам тяжело. Но на самом деле это положение вас вполне устраивает. Вы живете ради матери. Ради ее капризов, ее комфорта, ради ее возможности помыкать вами. Это тяжело, надо признаться, но иначе жить у вас не получается. Вот вы пишете: «…против матери не могу пойти». То есть она может пойти против дочери, вы ей это разрешаете, а сами пойти против не можете. То есть не хотите. Вы пишете, что «жизнь проходит мимо, впустую». Это не так, дорогая Елена! Ваша жизнь наполнена глубоким смыслом. Вы спасаете маму. Она выпивает, глумится над вами в разговорах (ее слова о том, что жить незачем и ничего в жизни не надо, – это и есть глумление над близким человеком). Хотя вы уверены, что вместе с маленькой дочкой спасаете ее. Иначе, дескать, она сопьется или покончит с собой. То есть вы и ребенка под маму свою подложили. Что ж, сегодня ваш выбор именно таков. Не дай, конечно, бог, но если вдруг придет момент действительно тяжелого выбора, кого вы выберете – маму или дочку? Вы пишете, что мама вас не любила и не хотела и в детстве вами не занималась. Поэтому сейчас вы просто хотите завоевать ее любовь. Сделать в 30 лет то, чего не удалось в годовалом возрасте. Вряд ли получится…

В октябре 2004 года открылась «Другая сцена» театра «Современник», спектаклем «Шинель». Постановка Валерия Фокина, в главной и единственной роли – Марина Неёлова.

Я посмотрел этот спектакль ровно через пять лет. То есть побывал, можно сказать, на юбилейном представлении. Увидел своими глазами, откуда мы все вышли, говоря словами Достоевского, как их передал Эжен Мельхиор маркиз де Вогюэ. В обратном переводе с французского. Могут возразить – Достоевский сказал, что из гоголевской «Шинели» вышли «мы», в смысле русские писатели, шире – русская литература. Ну и ладно. Но ведь мы, которые все остальные, – мы вышли из русской литературы. Так что всё правильно.