Эмилия Прыткина - Свадебный переполох

– Что там такое? – спросила бабушка.

– Вазген обиделся, что его на свадьбу не пригласили. А его сын уже три года как в Лос-Анджелесе в армянском ресторане на аккордеоне играет. Вот такие дела получаются, – надул щеки Петр и выдохнул.

– А кто же тогда на свадьбе играл? – схватилась за голову Роза и побежала в дом.

Через пару минут она вернулась с пьяным в стельку соседом Суриком, который накануне ездил в Ереван к Вазгену, и устроила ему допрос с пристрастием. Сурик сначала отнекивался, но потом признался, что до Вазгена он не дошел, а успел только купить жене новые тапки на базаре, покататься на американских горках и поесть от пуза кебаба в одной из шашлычных, которая находится в центре города, то ли возле памятника Ованесу Туманяну, то ли возле какого-то другого памятника.

– А там эти ребята сидели, мы водки выпили, они сказали, что они хорошие музыканты. Обещали мне денег дать после свадьбы, – промычал Сурик и бухнулся на пол.

– Все понятно, вас кинули, – хихикнула Офелия.

Роза схватилась за голову и убежала в дом.

– Петя, забирай Сенулика, и поехали домой, – махнула рукой Аннушка.

– А на чем мы поедем? Уже час ночи, – вздохнул Петр и развел руками.

– Я вас довезу, – сказал водитель автобуса, который сидел на лавочке и пил тан. – Мне тоже в Ереван.

Наступил тягостный момент прощания. Бабушка Арусяк как могла утешила Розу, которая заперлась в погребе и рыдала. Петр пожелал молодоженам долгой и счастливой жизни, пригласил их в Харьков, взял на руки спящего Сенулика и пошел к автобусу. В Ереван голодное семейство Мурадян приехало в два часа ночи.

Дверь открыл заспанный Гамлет.

– А вы где были? – спросила бабушка.

– На свадьбе, – зевнул дядя.

Выяснилось, что после безуспешной попытки догнать уходящий автобус дядя с женой присоединились к другим молодоженам, которые, как они уверяли, праздновали свадьбу в том же селе. Дядя с женой вскочили в их автобус в надежде, что доедут до села, а там найдут дом Розы. Но оказалось, что девушка действительно была из того же села, что и Роза, а вот жених – из совершенно другого. Дядя обнаружил ошибку только тогда, когда вышел из автобуса и обратил внимание на то, что в их селе были горы, а здесь сплошная равнина.

– Ну, уже поздно было. К тому же люди оказались очень гостеприимные, за стол нас посадили, накормили, ох, так накормили. Еще и с собой дали полную корзину сыра, шашлыка и лаваша. На кухне стоит, что делать с ним – не знаю.

– Где шашлык?! – одновременно завопили Арусяк и Офелия и дружно бросились на кухню.

– А вы что, ничего не ели? – удивился Гамлет.

– М-м-м… – промычала Офелия, жадно вгрызаясь в шашлык.

Остальные последовали ее примеру. Дядя удивленно посмотрел на родичей, пожелал спокойной ночи и ушел спать. Оставшиеся умяли весь шашлык, лаваш и сыр. Не прошло и часа, как родственники, довольно потирая полные животы, стали расходиться по комнатам.

Арусяк быстренько прошмыгнула к себе и шмыгнула под одеяло, опасаясь, что тетка Офелия снова вздумает нарисовать ее портрет.

Бари луйс [2], Офелия!

Тетка Офелия была странной с самого рождения. В отличие от своей племянницы, она родилась без кисточек на ушах и с вполне гладкой безволосой спиной. Странность ее заключалась в другом: девочке не исполнилось и трех лет, когда она взяла в руки карандаш и стала рисовать. И пока другие детки бегали по двору и вовсю наслаждались детством, Офелия сидела в своей комнате и рисовала картины. Покойный отец Офелии талант дочери всячески поддерживал, считая, что раз природа наделила хоть одного из его детей даром, то надо этот дар развивать. Мать же, Арусяк, была иного мнения: благополучно выскочив замуж в шестнадцать лет, она желала такой же судьбы и для своих дочерей. Да и какая может быть другая судьба у приличной армянской девушки: выйти замуж и нарожать детей.

Впрочем, Арусяк искренне верила, что рано или поздно дурь из головы дочери выветрится. Однако Офелия все больше уходила в мир своих картин и, закончив школу, поступила в Институт культуры на факультет живописи, который закончила с отличием. Мать, обеспокоенная будущим дочери, срочно стала подыскивать женихов, но Офелия давала всем от ворот поворот. Правда, нашелся один добрый человек, тоже художник, но, как выяснилось позже, человек он был вовсе не добрый, а пропойца и лентяй, который пудрил мозги юным девушкам и выкачивал из них деньги. После встречи с ним Офелия окончательно ушла в себя и никого не подпускала ближе чем на пушечный выстрел.