Андрей Никулин - Я - АЛКАШ

- Вот знакомьтесь, это - Ежи, а это – Вацлав. Они - поляки, - представил нам своих новых друзей Тихон.

Мы поочерёдно назвали свои имена, прошёл бурный обмен рукопожатиями и вот уже поляки уселись за наш столик. На столе появились две бутылки «сибирской» и три ажурные бутылочки с кока-колой. Севший рядом со мной Тихон успел мне шепнуть на ухо, что всё это купили поляки, и что он притащил их не зря, что тем самым сэкономил наши деньги. Даже пьяным Тихон оставался верен себе. Поляки оказались весёлыми малыми и к тому же вполне сносно говорили по-русски. Вскоре неугомонный Валек потащил меня и Решута на танцпол, а Сан Саныч с Тихоном остались за столом с поляками. Глядя на них со стороны можно было предположить, что это друзья не разлей вода, что они долго не виделись и им теперь не терпится друг другу многое рассказать. Братья-славяне, что уж тут скажешь!

Конец вечера я помню смутно. Были какие-то женщины, причём русские, была какая-то возня около закрытых дверей в спальный корпус, были какие-то попытки залезть в окно, и помню женский визг, и звон разбитого стекла. Потом я и Валек от кого-то убегали в темноте, долго плутали между однотипными корпусами интуристовской базы, пока не столкнулись лоб в лоб с Решутом, Тихоном и Санычем. У всех нас был какой-то очумелый вид и все почему-то тяжело дышали. Немного придя в себя, мы стали думать, как и где нам переночевать, сил на поиски приключений уже ни у кого не было. Тихон сказал, что видел интуристовские Икарусы, и что за неимением ничего лучшего можно попробовать открыть один из автобусов и поспать в салоне.

На наше счастье водители не заблокировали на ночь двери, и мы, отжав створки, забрались в салон одного из автобусов, вольготно расположились на мягких сидениях и заснули сном праведников. Как обычно мы променяли секс на выпивку. Хотя надо признаться, что изначально наши шансы на любовь с интуристками были мизерными. Надо было языки лучше учить!

Сказать, что водитель Икаруса, пришедший рано утром проверить свой автобус, был сильно удивлён нашим присутствием, значит не сказать ничего. Он просто остолбенел и долго не мог произнести ни слова. Потом всё-таки разглядев нас получше и прикинув, что никакой опасности мы не представляем, стал орать, чтобы мы убирались по-хорошему, пока он не позвал вохровцев.

- Слышь, мужик, ты не ори! – веско произнёс Валек, первым проснувшийся и первым из нас пришедший в себя. - Вывези нас до трассы и дело с концом.

Тут и мы все поднялись со своих мест, и водила, поглядев на наши похмельные злые рожи, как-то сразу осёкся и только сказал, чтобы мы не отсвечивали в окнах, когда мы будем выезжать с турбазы.

- Там вохра на воротах стоит, не хочу неприятностей, - пояснил водила.

Что-то ночью, когда мы заходили на территорию никаких вохровцев мы не наблюдали. Нет, нам точно очень везло, и, кстати, везение продолжалось, потому, что Икарус ехал как раз в Листвянку, туда прибывала новая группа интуристов, и он должен был их забрать и привезти на турбазу. В общем, обратный путь мы проделали с комфортом. К тому же у запасливого Тихона нашлась почти полная бутылка виски – «это я перед уходом с какого-то стола свистнул», - мы опохмелились, и жизнь снова показалась нам прекрасной, а предстоявшие разборки с Потапом сущей ерундой.

Пока мы дожидались на причале первого рейса «Бабушкина», то успели купить в магазине две буханки только что испечённого хлеба и две бутылки вина «Колхети», с осадком на донышке в палец толщиной. В том, что мы всё ещё были кредитоспособны, наша банда была обязана прижимистому Сан Санычу, притыревшему червонец, и как видно не зря. Потом мы переправились в порт Байкал и предстали пред ясные очи своего командира. Потап ничего нам не сказал, а просто отослал спать.

То, что нас наказали, мы узнали, посмотрев вечером на стенд, где комиссар писал каждый день, кто какой КТУ заработал. Целых три дня коэффициент нам снижали на 0,1 балла.

Мы не возмущались, мы просто вспоминали свою весёлую прогулку и таинственно улыбались. Мы особо не распространялись о своих приключениях, сказали, что просто нажрались в Листвянке, отрубились с устатку и проспали последний паром. Улыбался и я, что эти два-три лишних червонца, когда я ещё чувствовал в своих руках тонкую талию темнокожей девушки, а в ушах ещё слышался её испанский говорок.

А Ежи и Вацлав приезжали в порт Байкал. Но интуристов дальше причала, ни куда не пускали, а мы в это время разгружали вагон с каким-то народнохозяйственным дерьмом. Встреча братских славянских, зело пьющих, народов сорвалась.