Андрей Никулин: Я - АЛКАШ

Очень понравился Невский, как-то приятнее ступать по гранитным плитам, чем по асфальту. Заглянул в один из знаменитых дворов-колодцев, приспичило поссать. В этом дворе шёл косметический ремонт зданий, строители были сплошь раскосые ребятки, уж не знаю из какой страны приехавшие, подозреваю также, что и в других дворах происходило то же самое. Кстати, на моё мочеиспускание, они не обратили ни какого внимания, продолжали заниматься своей работой с восточной невозмутимостью. Перед самым уже вокзалом я зашёл в магазинчик и купил пять (!) «чекушек» водки, причём попросил именно питерского разлива, хотя какая мне уже была разница. Самое интересное, что никакого разочарования по поводу своей поездке, я не испытывал. Даже денег по большому счёту, было, не жаль, а может, просто всё нивелировал принятый алкоголь. Наверное, уже то, что я сумел сделать, всё как задумывал, осуществилось, сам факт поездки меня радовал. Уже тогда в голову даже мысли не приходило, что я оставлю работу над книгой, ведь жизнь подкинула ещё сюжетов. Да и рутинный круг был разорван.

Слишком долго я засиделся в своём «скумбриево-сельдевом» царстве, оброс жирком дармовых, по своей сути, денег. Вояж в Питер подвёл черту под четырёхлетнем лежанием в «тёплом болоте»: где спокойно и тихо, где хорошо кормят, а в голову приходят мысли о своей гениальности.

Стало очевидным, что сварил я манную кашу для кретинов, без соли и других приправ. Ведь понятно теперь, что меня и самого мутило от этой преснятины, так, что я даже лишний раз боялся перечитать написанное. Всё!!! Буду писать, как было на самом деле, не взирая, на лица и не боясь, что «срок давности ещё не истёк». Да-да, всё равно буду, потому, что если брошу эту затею вообще сгину в трясине «гладкой житухи», завязать с которой сам я просто не в состоянии. Но не во мне только дело, к сожалению. Бросить свою сладенькую» работёнку не позволяют две мои горячо любимые женщины, мать и тётка, вернее не позволяет, мыль о том, что им опять придётся считать каждую копейку, горбатиться на дурацких работах (типа разноски газет за гроши). Был бы я один, всё стало бы гораздо проще, по крайней мере, я бы спокойно бросил своё сытое болото, и упёрся бы доказывать, что действительно претендую на звание «писателя». Я был бы один на один со своими проблемами, и груз в виде двух старух (чего уж лукавить) у меня бы за спиной не висел. А уж там, кто кого: или я бы прогнул этот мир под себя, или бы меня сломали.

Кстати тетка, в какой-то мере и открыла мне глаза на истинную стоимость моей писанины. Я всё-таки, уже после вояжа в Питер, решил показать своё «произведение» постороннему человеку, вынести их как говориться «на суд читателя». Я дал прочитать свои опусы своей тётке. Тётя, человек, которому я полностью доверяю, мать я просто безгранично люблю, а тёткино мнение для меня порой наиболее важное из всех. Даже о моей неожиданной женитьбе (неожиданной естественно для моих родственников, я-то припёртый к стенке своей порядочностью знал о супружестве, по факту так сказать) тётя узнала первой. Так вот, тактичный человек, тётя не сказала, конечно, что моё творение просто херня, а тонко намекнула, что «это» читателям будут не интересно. И дело не в прямой графомании автора (меня, то бишь), по крайней мере, я настойчиво просил говорить мне только правду (литературный вкус у тётки надо сказать отменный, «карманную» литературу на дух не переносит), а просто в том, что «манная каша, размазанная по блюдечку, да ещё и остуженная» будет просто скучна и неинтересна нашему читателю, у которого таких знакомых алкашей половина знакомых. Большой неожиданностью для меня тёткино откровение не стало. Я и сам чувствовал, что всё, что я написал пошло и тошно. Таких историй пруд пруди, всё это я себе очень хорошо представлял. И поразмышляв пару дней, я понял, что надо снимать табу на темы, которые сам же себе и выставил. Чего, а главное кого я боюсь? Надо честно говорить о причинах, о своих действиях и поступках других людей. Ведь именно подоплека поступков и является самой «вкуснятиной» для любого читателя. Ни, как и что сделал герой, а почему он это сделал, что его подвигло на эти действия, или какие люди стали причиной того или иного поступка. А та недосказанность, все эти полунамёки, да обещания « вернуться к этому попозже» не кому не нужны. Читатель, открывая книгу, за редким исключением вряд ли захочет что-то додумывать за автора, или решать его психологические ребусы. Он хочет действа.