Андрей Никулин: Женщины лучше мужчин

Три месяца назад он ушёл в запой, когда получил отказ из очередного издательства. В принципе это был, конечно, чисто формальный повод, просто подошло время для конкретного и ожидаемого запоя. Продолжительность трезвого образа жизни слишком затянулась. Алкоголизм брал своё. А тут и причина подвернулась. После двух недель глухой пьянки, когда как говорится ты уже «набрал ход», и открылось «второе дыхание», Андрею вдруг резко захотелось что-то написать новое. Тема возникла неожиданно, но потом всё больше и больше увлекала. Так как по-пьяни очень проблематично пользоваться компьютерной клавиатурой, то Андрей писал в тетради, хотя порой с утра и не мог прочитать написанное накануне. И вот когда тема была почти закончена, а вино уже перестало стимулировать вдохновение, Андрей попросил жену позвонить подруге, что бы та готовила для него место в больнице. В походной сумке вместе с умывальными принадлежностями, домашними тапочками, солдатской кружкой, блоком сигарет находились и тетради с новой темой. Обычные школьные тетрадки в клеточку, ему почему- то нравилось пользоваться именно такими детскими тетрадями.

Андрей читал свои записи и думал: «Ну, вот опять пишу вроде правду, жизненную правду, но опять этим козлам не понравится. Не читают сейчас «просто о жизни», не интересно. Им надо или любовный бред с розовыми соплями, или мускулистых суперменов, или фэнтези о жизни в метро после атомной войны. Да, может быть немного коряво, и нет изысканных описаний природы. Ах, да, не хватает лирических отступлений. А на хрена они нужны. В реальной жизни всё просто и лаконично. Что, например лирического в этой унылой палате с четырьмя койками, в которой обитают два алкоголика? Зачем расписывать серую будничную обстановку яркими нереальными красками? Люди, в основной своей массе, живут в чёрно-белых тонах и им гораздо интересней прочитать про таких же, как и они, а не про выдуманных нереальных персонажей, совершающих алогичные поступки в невообразимых декорациях…»

Размышления прервал Семён.

- Андрей, а у тебя нет ничего почитать. А то я здесь уже три недели, и всё уже прочитал, что с собой было.

«Вот тебе и читатель. Мужик вроде интеллигентный, к тому же питерский. Сам Бог велел».

- А ты, какую литературу предпочитаешь?

- Да я всеяден, в принципе. У меня в Питере солидная библиотека осталась, а потом по роду моей деятельности, я, видишь ли, программист, много читал в Интернете. Ты, Андрей, как с Интернетом, на ты?

- Да нет, скорее «на вы». Но дома имеется.

- Так вот, там есть немало ресурсов, где выложено множество различной литературы. Я понятно изъясняюсь?

- Да, вполне.

На одном из таких сайтов у Андрея была своя страница, где находился его многострадальный опус.

- Так что я много читаю и «с экрана».

- И даже неизвестных авторов читаешь?

- И среди них попадаются неплохие вещи.

«Нет, так не бывает. Что ж, рискнём!»

- Ты знаешь, Семён, я вот тоже пытаюсь писать.

- Да, ты что! Ну, и как успехи?

- Успехов никаких. Есть только книга. Но издавать её никто не хочет.

- Как это нет успехов?! Ну, ты же всё-таки написал! Это уже успех!

- Успех, это когда твою книгу читают.

- А где её можно прочитать?

- На одном, как ты говоришь «ресурсе» в Интернете есть моя книга.

- Ну, и как?

- Читают. И что толку.

- Вот видишь. Это только начало. Эх, жаль, здесь нет компа.

- Зато у меня с собой есть рукопись ещё одной книги. Хочешь, возьми, если только подчерк разберёшь.

«Как это легко у меня получилось: «рукопись ещё одной книги», ха-ха!»

- Конечно, давай.

Андрей небрежно кинул тетрадь на кровать Семёна.

- Я начну завтра, а то всё равно скоро отбой.

- Как хочешь.

Перед сном все обитатели отделения получили свою порцию таблеток, а Андрею сделали ещё и укол. «Сегодня не должно прихватить, ещё есть время», - подумал Андрей, проваливаясь в тревожный сон.

Утром, открыв глаза, Андрей увидел как Семён, пришёл из туалетной комнаты, напялил на нос несуразные очки и, взбив подушку, что бы было удобней сидеть, раскрыл его тетрадь. Андрей решил притвориться спящим и, улыбнувшись, стал вспоминать первые строки текста.