Тонино Бенаквиста - Всё для эго (Сборник рассказов)

Национальная промышленная группа! Я бываю там раз в две недели, присматриваю за восьмьюдесятью ксероксами. Наверняка там-то я и распечатал маленькую деталь, без своего ведома, совсем маленькую деталь, мимо которой прошел мой разум, но которую черный ящик старательно сохранил. Жереми не верит мне, когда я объясняю, что больше ничего не знаю. Зачем рассказывать ему историю с блокнотом, психоанализом Жанин и огромным белым конусом. Он решит, что я спятил. Наверное, так оно и есть. Я попросил своего коллегу Пьеро посмотреть по спискам вызовов, когда я последний раз был в офисе Национальной промышленной группы. В прошлом июле я чинил шесть копировальных аппаратов, один из которых был директорским. Я сразу вспомнил секретаршу — кокетливую брюнетку, которая плакалась, что ксерокс и кофеварка вырубились одновременно. Я открыл машину и увидел, что поломка самая что ни на есть обычная, и исправил все за десять минут. Каждый раз вытаскивая документ, застрявший в ксероксе, я мельком смотрю на него, прежде чем отправить его в корзину для бумаг. Видимо, именно так я и узнал о покупке «Финойла». Обычная фраза, которая выветрилась бы у меня из головы, если бы черный ящик ее не зафиксировал.

Но это всего лишь скромная победа над собственной памятью, а тысячи тяжких поражений подтачивали меня понемногу каждый день. Остатки разума призывали бросить все, но другая, подводная, часть все равно появляется снова и снова. Я хочу знать, что это за «Андалузский пес» и кто этот Вернье, имя которого упоминается семь раз на сорока восьми страницах. Я хочу знать, что это за «штука» и как ее раздуть. И все остальное, вся эта дребедень — абсурдная, но наполненная смыслом.

Я хочу все знать.

Все.

С некоторых пор я записываю свои сны, шесть или семь за ночь. Для наркоманов времени не существует. Увы, мой утренний урожай частенько похож на дежа-вю. Если сны — это проявление подсознания, они наполнены таким количеством незначительных, повседневных деталей, что, собранные вместе, производят впечатление полной бессмыслицы. Однако мне необходимо найти верное и прямое средство снова войти в контакт со своим черным ящиком.

Я перечитал «Двери восприятия» Олдоса Хаксли. Этот человек интересовался черным ящиком, совсем как я. Он доходит до того, что начинает проповедовать использование «подручных средств», чтобы открыть эти замечательные двери. Так как я не привык употреблять их, пришлось попросить Пьеро (он время от времени закрывается в туалете нашего ателье, чтобы выкурить косячок) достать мне все, что сейчас в ходу, чтобы пробурить туннель к самым потаенным уголкам моего «я». Итог операции оказался плачевным. После разных косяков я на несколько часов растянулся на диване в гостиной с омерзительным ощущением, что на каждом колене у меня по тридцать пять тонн. Полоски кокса («чистого на восемьдесят процентов», если верить Пьеро) вызвали у меня неудержимый хозяйственный пыл, я пылесосил и драил серебро в четыре часа утра, одновременно обдумывая теорию, которая опровергла бы разом Ньютона и Коперника. Опиум не дал совершенно никакого эффекта, если бы я перечитал детские комиксы — и то было бы больше толку. В завершение опытов я проглотил ЛСД, который в течение пятнадцати часов заставлял меня выделывать неизвестно что, а именно: воевать с римскими легионерами или точно определить количество молекул водорода в моей ванне. Я не обижаюсь на Пьеро, я не в обиде на Хаксли, я знаю, что преследую белого кита, появившегося из пустоты моей души.

— Господин Обье, проходите, пожалуйста.

Я думал, что в кабинете гипнотизера обнаружу весь тот хлам, что продается на ярмарках, но не увидел ничего, кроме огромного кресла, куда мне и предложили сесть. На вопрос «Чем я могу быть вам полезен?» я не знал, что ответить. Я мог только выдать ему длинный список имен и фраз без начала и конца и попросить его, чтобы он перебрал их все, в тайной надежде, что хоть на что-то я среагирую. Слегка ошарашенный списком вопросов, он рационально объяснил мне научную основу своей работы, но я ничего не хотел слышать.

— Можно, конечно, попытаться, но то, что вы просите, невозможно. Вы не пробовали сходить к психоаналитику? Я могу вам порекомендовать специалистов в этой области.

— Психоанализ? Вы наверняка не поверите, если я скажу вам, что знаю все о своем отце, своей матери и своем либидо. И все это не шуточки. Я хочу знать, кто такой Вернье и другие. Вы полагаете, у меня впереди двадцать лет, чтобы вернуть их всех из небытия?