Коллектив Авторов - Эта гиблая жизнь

Марина осталась искрой, тонким лучом, что связывал нынешнего Веселова с тем, давним. Свет Марины помогал Веселову в его рассуждениях о Боге и был как бы воплощением самой Любви к ближнему. Особенно радовался Веселов, что тогда так все произошло, что спустился он по дереву и убежал, и что Марину он, кажется, не тронул, только полюбовался на нее несколько недолгих минут. Это неосуществленное и ему самому придавало вес в его нынешних суждениях.

Не по моде и не от страха перед смертью обратился Веселов к Богу. Обратился всерьез. Покрестился, принял первое причастие, и теперь стал примерным прихожанином в новом храме, построенном на собранные народом средства.

О Боге Веселов думал много и с удовольствием. Несмотря на то, что учили Веселова атеисты-материалисты, он в физических и химических законах мира видел прежде всего проявления Сверхъестественного, Его высокого разума, который недоступен пониманию и требует лишь единственного – веры в Него. Верил Веселов искренне, но, как бывший безбожник, не мог остановить свою мысль, которая хоть и зиждилась на вере, но тем не менее часто желала доказательности. Многими бессонными ночами думал Веселов о Боге и пришел наконец к выводу, что Бог есть Любовь. Не та любовь, которая озаряла всю его жизнь и которую любовью-то назвать будет неправильно: она суть всего лишь совокупление. А Любовь к ближнему, готовность поделиться последним и принять от ближнего абсолютно все – от покаяния до побоев и самой смерти.

Идя по улице, Веселов часто встречал бывших любовниц и коротких знакомиц. Многие жили сейчас счастливой жизнью, любили своих мужей, которых, возможно, любили и тогда, когда любили Веселова. Многих лиц Веселов не мог узнать, а они, улыбчивые или с гримасой боли, отвечали на его мимолетный взгляд: я тебя знаю, Веселов, ты дон-жуан. Иди мимо, счастью моему не мешай.

А ведь на месте любого из этих мужей мог оказаться он сам... Стольким женщинам наобещал Веселов жениться, стольких обманул!.. Не обещал одной лишь Марине, да и то потому что не успел.

Да, говорил Веселов самому себе, глядясь в тусклое зеркало. Бог есть Любовь. Бог есть самоотречение, и скоро я буду совсем готов самоотречься, а значит, сумею хоть на шаг приблизиться к Нему. Это мой удел, и хорошо, что не создал семьи, не привязал к себе ни одного человека. Возможно, даже уйду в монастырь, ибо Господу нелишни самоотверженные слуги Его.

Так думал Веселов и сейчас, разглядывая свое обрюзгшее лицо и рыхлое тело – то, чем он не так уж и давно покорял женщин. Смотреть на себя было неприятно, и потому даже в эту минуту Веселов думал о Боге. Любя ближнего своего, от себя отрекись и даже невзлюби, – так формулировал для себя Веселов и считал, что это по-православному.

Редкая радость – звонок в дверь!

Смиренно пошел Веселов отпирать дверь и застыл, увидев на пороге старую нищенку с испитым лицом и ароматами вокзала.

– Подожди, – сказал ей Веселов, но, смутившись, раздумал идти за подаянием и сказал: – Проходи на кухню, сейчас накормлю тебя чем-нибудь.

Раздумывая, нищенка приостановилась в коридоре. Но решила, что если разуется, то создаст хозяину еще большие неудобства, и прошла на кухню прямо в растоптанных сапогах.

– А ты художник? – спросила, тыча грязным пальцем в небольшой этюд, среди многих работ Веселова украшавший стены коридора.

– Храм Христа Спасителя. Недавно писано, – подтвердил Веселов. – Опохмелиться хочешь? – попросту, как давней знакомой, предложил он.

– Кто ж откажется? – хихикнула старуха, обнажив беззубый рот, показавшийся Веселову неопрятным.

Достал из холодильника банку с огурцами, порезал хлеба и, не сильно поспешая, отправился в комнату, где добыл из бара непочатую бутылку. Вернувшись, обнаружил, что нищенка жует пустой хлеб.

– Выпей вот для начала, – сказал сочувственно.

Она опрокинула две рюмки подряд и взяла со стола огурец. Веселов тем временем уже поставил на огонь сардельки.

– В Господа Бога нашего Иисуса веруешь? – по-деловому спросил старуху, когда она пыталась укусить огурец, который был ей не по зубам.

Веселов бросился мелко нарезать другой огурец и налил ей в бокал огуречного рассола.

– Верую, как же. А вот не скажешь ли мне, художник, что есть Бог?

На этот вопрос Веселов давно готовился ответить кому-нибудь и с удовольствием сказал:

– Бог внутри нас. Он есть Любовь.

– Это я знаю, – вздохнула нищенка. – Почти сорок лет. Тем и жила, пока бездомной не стала.