— Эсса, не плутай допоздна. Ты телефон взял?
Он смутился, кивнул и быстрым шагом вышел из комнаты.
Парикмахер, мулат низкого роста с лицом древнего оракула, звался Сантьяго, он приехал из ГвинеиБисау, и его английский сильно смахивал на португальский, разве что с английскими словами. Сантьяго много жестикулировал, много говорил и рассуждал так, словно находился гдето на стыке белой и черной культур. Он выделялся среди местных — витиеватые выражения, чрезмерная учтивость и совершенно нетипичная для местных галантность постоянно заставляли задуматься о том, где он все это перенял.
— Мадам желает покороче или подлиннее?
— Укоротите немного челку и концы, не слишком сильно, просто освежите.
— Понятно.
Он принялся закалывать пряди волос и, как бы между прочим, обронил:
— Ваш друг очень милый парень.
— Эсса? Тот, что был здесь?
Сантьяго кивнул.
— Да.
Я посмотрела на его отражение в зеркале, и чтото подсказало мне, что я должна добавить объяснений.
— Это сын моего сотрудника. Я помогаю ему подготовиться к экзаменам.
Сантьяго вновь кивнул.
— Не сочтите за наглость, не хотелось бы вмешиваться, непрошеные советы, знаете ли, всегда не к месту…
Он обошел меня с другой стороны.
— Но лучше бы вы так прилюдно парня не опекали. Он для вас мальчик, а для остальных мужчина, нехорошо это…
— Я его не опекаю.
— Ну… не обижайтесь, я чисто из симпатии… Я же вижу, вы ему только добра желаете. Но со стороны выглядит, что опекаете. А он ведь уже мужчина. Про него скажут, что он при мамочке, а это худшее оскорбление среди приличных мужчин.
— Повашему, забота — это унизительно? Если я просто беспокоюсь за человека, это неприлично? Странные у вас приличия в мужском обществе.
— Я понимаю, что для вас это кажется странным. Но таковы уж наши мужчины.
— Вы имеете в виду африканцев?
— Здешних африканцев, да, мадам. Они ведь подругому воспитаны, иначе, чем ваши мальчики.
— Но Эсса еще подросток, и я не вижу ничего плохого, что беспокоюсь, взял ли он телефон. Вашим бы мужчинам, наоборот, хорошо бы научиться ценить заботу.
Сантьяго сравнял длину волос с обоих боков, прищурился:
— Согласен с вами во всем, мадам. Но… Просто вы подругому оцениваете самостоятельность и независимость, мадам. Но я ведь не об этом. Я о вашем друге, об этом мальчике.
— Вот именно. Эсса мне не сын и не муж. Он мой друг. Так что не совсем понимаю, почему я должна сдерживать свою заботу.
— Он неправильно вас поймет, его неправильно поймут другие. Вы уедете, а он останется.
— И скажет мне спасибо за то, что я отнеслась к нему почеловечески, а не как все.
— Дайто бог, дайто бог, — промурлыкал Сантьяго. — Привязанность к матери губительна для мужчины, считают здесь.
— А я не пытаюсь заменить мать.
— Конечно, мадам, конечно. Наверное, я неправильно понял. Как вам — не длинно? Может, еще укоротить?
— Нет.
Очевидно, что он не согласен со мной и лишь из вежливости закрыл тему. Но меня злило то, что он превратно понял наши отношения. Неужели и другие тоже так думают? Неужели Эссу и правда оскорбляет моя забота? Это же глупость несусветная! Я настолько глупа и слепа? Не хотелось бы в это верить. И Эсса в жизни не признается, если чтото подобное крутится в его голове. Нет, все же с Эссой надо поговорить. А то мы оба окажемся в идиотском положении.
Сантьяго закончил укладку волос. Мы больше не возвращались к разговору об Эссе, но настроение мое все равно было испорчено на весь день. Впервые я так резко ощутила, что мое невинное желание помочь Эссе другие могут воспринять негативно. Когда он пришел вечером и как ни в чем не бывало стал раскладывать фрукты с рынка, я с трудом подбирала слова, чтобы начать разговор. Эсса не замечал, что я исподтишка смотрю на него. Он имел удивительную способность реагировать, если к нему обращались, и совершенно не обращать внимания на окружающих, когда происходящее его не касалось. Он словно погружался в себя, в свои мысли, не замечая, что рядом есть ктото еще. Иногда меня это раздражало, иногда радовало, потому что его компания не мешала мне даже тогда, когда у меня не было желания с ним общаться.
— Эсса, ты был на рынке?
— Да.
Он сидел на корточках и раскладывал по корзинам апельсины, папайю и ананасы. На одном из ананасов он заметил бурое пятно, недовольно прищелкнул языком, раздосадованный, что не заметил его, когда покупал.
— Эсса, если тебе чтото не нравится, ты мне скажи прямо, хорошо?
Читать дальше