Хлоя Бенджамин - Бессмертники

— В поисках денег.

— Нет — развлечений. Чтобы нарушать правила, переворачивать мир вверх тормашками. А ты разве не к тому стремишься? Разве не этим занимаешься? — Радж стискивает Кларину руку. — Вот что. В звёзды я никогда не метил. А тебя никогда не устраивали вторые роли. Ты всегда знала, что можешь больше, что у тебя более высокое предназначение, так? А я в тебя всегда верил.

— Я уже не та. Что-то во мне сломалось, я ослабла.

— У тебя получается всё лучше и лучше, с тех пор как ты бросила пить. А слабеешь ты, только когда внутрь своей головы проваливаешься, застреваешь там и не можешь выбраться. А надо держаться. — Радж проводит ладонью под подбородком. — Держаться на плаву. Думать о настоящих вещах — о Руби. И о твоей карьере.

Думать о Руби всё равно что цепляться за камушек посреди реки, маленький и неподвижный, когда тебя относит течением.

— Если мы поедем в Вегас, — начинает Клара, — а у меня ничего не выйдет… Вдруг мы не ползшим ангажемент? Или… или я просто не справлюсь? Что тогда?

— Я так не думаю, — успокаивает её Радж. — И ты не должна.

— Вегас? — переспрашивает Герти. — Ты едешь в Вегас? — Кларе слышно, как мать, прикрыв рукой трубку, кричит: — Варя, ты представляешь? Вегас! Она говорит, что едет в Вегас!

— Мама, — отвечает Клара, — я всё слышала.

— Что?

— Я сама так решила.

— Ещё бы, конечно, сама! Меня уж точно никто не спрашивал!

Щелчок — кто-то взял вторую трубку.

— Ты едешь в Вегас? — Варин голос. — Зачем? В отпуск? И Руби с вами?

— Ясное дело, с нами. Куда же её девать? И едем мы не в отпуск, а насовсем.

Клара смотрит в окно фургона. Снаружи Радж ходит взад-вперёд с сигаретой, поглядывая, не кончила ли Клара разговаривать.

— Зачем? — спрашивает потрясённая Варя.

— Потому что я хочу быть фокусником. А если хочешь быть фокусником — профессиональным, — надо ехать туда. К тому же, Ви, у меня ребёнок, а ты не представляешь, как всё дорого. Еда, подгузники, одежда…

— Я четверых вырастила, — вмешивается Герти, — и в Вегасе не была ни разу.

— Знаем, — отвечает Клара. — Но я другое дело.

— Знаем, — вздыхает Варя. — Если ты счастлива…

Радж заходит в фургон, не дожидаясь, пока Клара повесит трубку.

— Что они тебе сказали? — спрашивает он, плюхаясь на водительское сиденье и заводя мотор. — Они против?

— Ага.

— Понимаю, они твоя семья, — говорит он, выруливая на шоссе. — Нов остальном у тебя с ними мало общего, как и у меня.

Они останавливаются на ночлег в лагере для автотуристов близ Эсперии. Среди ночи Клару будит голос Раджа. Она косится на часы Шауля: три пятнадцать утра. Радж сидит возле кроватки Руби и, глядя на неё сквозь прутья, что-то шепчет ей про Дхарави.

— Заборы из листового металла, выкрашенные в ярко-синий. Женщины продают сахарный тростник. Дома со стенами из джутовых мешков; гигантские трубы вдоль улиц, как слоновьи спины. — Радж рассказывает Руби о «хозяевах» электроэнергии и мангровых болотах, о лачуге, где он родился. — Это дедушкин дом. Полдома снесли, когда я был маленький. Другой половины, наверное, тоже уже нет. Но всё равно давай её представим. Представь, что она ещё цела, — продолжает он. — На каждом этаже магазин или мастерская. На дедушкином этаже принимают стекло, пластик, железный лом; на втором собирают мебель; на третьем делают кожаные портфели и сумки. А наверху портнихи шьют детские джинсы, футболки — для таких ребят, как ты.

Руби воркует, вскидывает ручонку, голубоватую при свете луны. Радж берёт её ладошку в свои ладони.

— Таких, как мы с тобой, называют неприкасаемыми, считают ниже тех, что появились из пыли под ногами Брахмы. Но такие, как мы, — труженики. Мелкие торговцы, крестьяне, мастеровые. В деревнях их не пускают в храмы и святыни. Но их храм — Дхарави, — продолжает Радж. — А наш храм — Америка.

Клара застыла, повернув голову к кроватке. Ничего этого Радж ей никогда не рассказывал. Когда она спрашивает его о Дхарави или о восстании в Кашмире, Радж меняет тему.

— Дедушка тобой бы гордился, — говорит Радж. — И ты должна им гордиться.

Радж встаёт. Клара прижимается щекой к подушке.

— Помни об этом, Руби. — Радж натягивает ей одеяльце до подбородка. — Не забывай.

Вегасе они пристраиваются на стоянке для автофургонов под названием Кингз-Роу. Отсюда пятнадцать минут ходьбы до Лас-Вегас-Стрип [43] Лас-Вегас-Стрип (или просто Стрип) — участок бульвара Лас-Вегас, где находится большинство крупнейших гостиниц и казино, при этом Стрип лежит за пределами самого города. , стоит двести долларов в месяц. Радж расплачивается неохотно: в бассейне нет воды, а из стиральных машин только одна работает.