Джулия Уолтон - Слова на стене

– Назови пьесу, по мотивам которой создан мюзикл «Моя прекрасная леди».

– «Пигмалион», – ответил я. – Неужели ты считаешь, что они могут задать такой вопрос?

– Да, это как раз один из вопросов-примеров.

– А может, они спросят, какие именно оскорбления придумывал Генри Хиггинс, описывая Элизу?

– Нет. Не думаю.

Молчание.

– И какие же это оскорбительные слова?

– Восхитительно вульгарна? Чрезвычайно непристойна? Переквашенный капустный лист? Бессердечная беспризорница?.. – Это был любимый фильм моей бабули, и я могу его цитировать с самого начала и до конца.

– Ты такой забавный, – заметила Майя, просматривая книгу с вопросами. – Назови религию, где в усыпальницах часто ставят веревочные ограждения, которые называются «шименава» и предназначены для того, чтобы отпугивать демонов.

Она бросила на меня такой взгляд, что я чуть не рассмеялся. Майя надеялась, что выглядит достаточно грозно, дабы напомнить мне о том, что мы все же занимаемся серьезным делом, но в ее взоре не было и не капли устрашения.

– Синтоизм, – тут же выпалил я, не моргнув и глазом.

Ее было легко вывести из себя, когда она хотела показаться серьезной, но при этом она никогда не показывала своего раздражения. И так продолжалось какое-то время. Майя задавала вопросы, я старался отвлечь ее, и все кончалось тем, что мы заговаривали на другую тему. Это было моим любимым занятием. Ей приходилось частенько закатывать глаза.

– Любимое кино? – спросил я.

– «Когда Гарри встретил Салли», – мгновенно ответила Майя.

– Ты никогда не станешь серьезной.

– Мне нравится финальная сцена, – пояснила она. – Та строчка, где он признается ей в своей любви.

– Но это не… Ну, не знаю. Не то я ожидал услышать от тебя.

Если честно, я представил себе, что Майе нравится нечто менее романтичное. Что-то практичное, земное. Может, документальный фильм. Не такое банальное. Это один из любимых фильмов моей матери, вот почему я тоже видел его десятки раз. Именно видел, не всматриваясь в экран, а он впитывался в мой мозг всякий раз, когда его крутили по телевизору. Мама любила, чтобы в доме был шум, какой-нибудь посторонний звук вроде кино в качестве «фона».

– Всем женщинам нравится эта сцена, – сказала она, не поднимая глаз от своих карточек с вопросами. – А если они говорят, что это не так, значит, врут.

Майя либо говорит, что думает и во что верит, либо молчит. Но мне все равно кажется странным, как она может соотносить себя с Салли из того фильма. Майя серьезна и методична. Она не из тех людей, которые будут симулировать оргазм в продуктовом магазине.

Теперь мы пишем друг другу эсэмэски каждый день. Ничего важного. Иногда это просто интересные факты, которые я нахожу в книгах, когда готовлюсь к учебным соревнованиям.

Я: Бен Франклин любил принимать воздушные ванны, полезные для здоровья. Он раздевался догола и сидел перед открытым окном, предположительно, для достижения наибольшего эффекта от воздушных потоков.

Через несколько секунд Майя мне ответила:

Бен Франклин был весьма сексуальным зверюгой.

Она мне очень нравится.

На этой неделе нам доставили новый крест для колокольни. Очевидно, переговоры насчет этого креста шли несколько месяцев. Прихожане жертвовали деньги, чтобы его доставили к нам из Италии. Даже местная радиостанция согласилась рассказать об этом событии. Пусть все знают, что религиозная публика готова потратить огромные суммы на всякое дерьмо.

Так как наступил благоприятный момент (но в основном из-за того, что сестры тоже захотели присутствовать), нам всем разрешили выйти на улицу и наблюдать за тем, как огромный крест будут водружать на колокольню с помощью подъемного крана. Майя, я и Дуайт вышли из кабинета истории и стояли посреди внутреннего двора.

– Ух ты, да он у них сейчас свалится! – повторял Дуайт, переводя дыхание. Одна из монахинь заставила его замолчать.

– Заткнись. Никто его не уронит, – сказал я.

– Слушай, да он вот-вот у них грохнется, – прошептал Дуайт.

Отец Бенджамин благословил крест, разумеется, и велел всем молиться, когда внезапно один из тросов лопнул, и крест с ужасным грохотом обрушился на крышу.

– Я же говорил! – зашипел Дуайт. Майя еле сдерживала смех.

Камеры у журналистов зажужжали. Никто не произнес и слова в течение нескольких минут. Рабочий на кране выглядел так, будто вот-вот обгадится сам. Это был, наверное, самый захватывающий момент во всей истории нашего образовательного заведения.