Грег Мортенсон - Три чашки чая

Не доезжая самого населенного города Северного Пакистана, Гилгита, они свернули с Каракорумского шоссе. Дальше оно уходило в сторону Китая, к перевалу Хунджераб, расположенному на высоте 4730 метров. Грузовик Мортенсона направился вдоль Инда на восток к Скарду. Хотя становилось все холоднее, Мортенсона грели воспоминания о домашних очагах Корфе. Узкое ущелье, окруженное семитысячниками, которых было так много, что некоторые не имели названий, вело его в Балтистан. В этом затерянном мире Мортенсон чувствовал себя дома. Мутная река, текущая на дне ущелья, и безжалостное высокогорное солнце, освещавшее вершины гор, казались ему более родными и знакомыми, чем аккуратные бунгало Беркли. Американская одиссея, сложные отношения с Мариной, борьба за деньги, бессонные ночи в больнице — все это казалось Грегу пустым сном. Его место было здесь, среди ущелий и скал.

АМЕРИКАНСКАЯ ОДИССЕЯ, СЛОЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ С МАРИНОЙ, БОРЬБА ЗА ДЕНЬГИ, БЕССОННЫЕ НОЧИ В БОЛЬНИЦЕ — ВСЕ ЭТО КАЗАЛОСЬ ГРЕГУ ПУСТЫМ СНОМ. ЕГО МЕСТО БЫЛО ЗДЕСЬ, СРЕДИ УЩЕЛИЙ И СКАЛ.

Двадцать лет назад то же ощущение охватило ирландскую медсестру Дервлу Мерфи. Такая же отчаянная путешественница, как Изабелла Берд, она пренебрегла советами более опытных людей, которые утверждали, что зимой Балтистан неприступен, и пересекла Каракорум верхом на лошади. С ней была пятилетняя дочь.

В своей книге «Там, где начинается Инд» многословная Мерфи теряется, пытаясь описать свое путешествие по ущелью, которым ехал Грег Мортенсон. Она просто не находит достойных слов.

«Ни одно из прилагательных, которыми обычно описывают горные ландшафты, здесь не подходит. Даже слово „живописный“ кажется комичным и бессмысленным. „Роскошный“, „величественный“ — и эти слова не передают атмосферу чудовищного ущелья, которое километр за километром становится все извилистее, ýже, темнее и глубже. Здесь нет ни травинки, ни кустика — ничего, что напоминало бы о существовании растительного мира. Только нефритово-зеленый Инд, порой скрывающийся под шапкой белой пены, смягчает серо-коричневую гамму скал, утесов и крутых склонов».

Продвигаясь по южному берегу Инда на лошади, Мерфи представляла себе, как страшно будет ехать по этой козьей тропе на грузовике. «Водитель должен быть фаталистом», — писала она, — «иначе ему никогда не набраться смелости, чтобы часами вести перегруженный, плохо сбалансированный и технически несовершенный джип по дороге, где одно неверное движение может закончиться головокружительным падением в Инд. Река нашла себе путь среди этих суровых и величественных гор, поэтому и у человека нет другого пути. Не пройдя по ущелью Инда, никогда не поймешь этого края. Единственный безопасный способ преодолеть ущелье — пешком».

Сидя в кузове перегруженного, плохо сбалансированного, но технически надежного «бедфорда», Мортенсон покачивался вместе с горой стройматериалов в опасной близости к краю пропасти. Грузовик медленно, но верно продвигался к своей цели. В тридцати метрах внизу показался проржавевший остов рухнувшего в пропасть автобуса. С завидной регулярностью попадались белые памятники «мученикам» — рабочим, погибшим на строительстве дороги. Благодаря тысячам пакистанских солдат дорога до Скарду со времен Мерфи заметно улучшилась. Это было необходимо для того, чтобы снабжать армию, ведущую войну с Индией. Но из-за камнепадов и лавин, из-за постоянно ухудшающегося качества дорожного покрытия и узости трассы здесь каждый год разбивались десятки машин.

СИДЯ В КУЗОВЕ ПЕРЕГРУЖЕННОГО «БЕДФОРДА», МОРТЕНСОН ПОКАЧИВАЛСЯ ВМЕСТЕ С ГОРОЙ СТРОЙМАТЕРИАЛОВ В ОПАСНОЙ БЛИЗОСТИ К КРАЮ ПРОПАСТИ.

Спустя десять лет, уже после событий 11 сентября, американцы часто спрашивали Мортенсона о тех опасностях, которые поджидали его в рассаднике терроризма. «Если бы я погиб в Пакистане, это случилось бы в дорожном происшествии, а не от бомбы или пули, — всегда отвечал он. — Главная опасность в этой стране поджидает на дорогах».

Мортенсон заметил, что, хотя уже спускался вечер, стало светлее. Узкое ущелье неожиданно расширилось, затем стены вообще исчезли. Впереди показались заснеженные горы, окружавшие долину Скарду. Стало ясно, что ущелье осталось позади. Оказавшись на просторе, Мохаммед прибавил скорость. Инд расслабился и превратился в мутную, широкую и спокойную реку. Бурые песчаные дюны вдоль его берегов грелись на вечернем солнце. Если бы не белоснежные пики, высившиеся вдали, можно было бы подумать, что находишься где-то в Саудовской Аравии.