Михаил Барановский - Последний еврей

– Спасибо, Анюта, я не могу. У меня Сурен на три, – говорит Нина.

– А у меня собес на четыре, – после некоторого колебания произносит Рахиль Иосифовна.

– А кто у вас, Илья?

– Кроме вас – никого.

– Отлично. Значит, мы остаемся вдвоем. Вас куда-нибудь подвезти? – спрашивает Анна у Нины и Рахили Иосифовны.

– Нет, я еще по магазинам прошвырнусь, – говорит Нина.

– Спасибо, Анечка. Я тоже прошвырнусь. Илюша, будь бдителен.

– Мама! – шипит Илья.

– Не заводись.

Официанты почтительно здороваются с Анной и называют ее по имени-отчеству: Анна Сергеевна – обслуживают очень быстро и подчеркнуто любезно.

– Вы что, работаете в санэпидстанции? – почувствовав какой-то подвох, интересуется Илья.

– С чего вы взяли?

– Вас тут все знают.

– Я бываю здесь почти каждый день.

– Красиво жить не запретишь. Очень хорошее кафе.

– Ну, в плохое я бы вас и не пригласила.

– Я бы вас тоже.

– А кем вы работаете? Я слышала, что вы писатель. Нет, драматург.

– Кто вам сказал?

– Не важно. Я слышала, вы пишете пьесу.

– Да. Практически написал.

– Что за пьеса?

– Про любовь.

– Очень интересно! Расскажите.

– Глупо пересказывать сюжет.

– Почему же глупо?

– Ну вот, скажем, такой сюжет. Тоже про любовь. Она любит его. Он любит ее. Он уезжает, а когда возвращается, то узнает, что она любит другого. Ну, как вам?

– Ну, не скажешь, что лихо закручено.

– Ну, вот. А некто Александр Сергеевич Грибоедов очень не плохую комедию написал. «Горе от ума» называется.

– И все-таки, что у вас там за любовь?

– Ладно, хорошо. Главный герой верит в настоящую любовь. Он понимает, что это очень трудно – найти свою половину в океане людей, разделенных языками и границами. Это все равно, что из миллиона вариантов цифр отгадать правильную комбинацию и открыть сейф с несметными богатствами.

– И остаться на свободе.

– Ну, это уж совсем не возможно. Но он тем не менее каждый раз надеялся на встречу с ней. День за днем, месяц за месяцем, год за годом. А потом разуверился, отчаялся и женился на первой встречной. Всем чертям назло. На такой, что не приведи, Господи. Но потом, конечно, развелся, и снова стал искать ту настоящую половинку, что несомненно ходит-бродит, живет-поживает где-то, может, совсем рядом, может, за углом, в соседнем доме…

– У вас просто дар рассказчика. Ну? Что вы замолчали?

– Шло время.

– А… – с пониманием произносит Анна.

– Шло время, а он все искал и искал. А ее все не было и не было. И тогда он снова разуверился, и снова женился на той, с которой развелся, что не приведи господи! И прожил с ней долго и счастливо, и умерли они в один день, и похоронили их в одном гробу.

– Этот сюжет мне больше нравится, чем «Горе от ума». Только мне кажется, что эта история не про любовь. Это история про брак.

– Про фиктивный брак, – торжествует Илья.

– Вы считаете любой брак фиктивным?

– Конечно. Человек ко всему привыкает. Даже собака, прожив несколько лет с хозяевами, становится членом семьи.

– У вас свежий и какой-то кинологический взгляд на семейные отношения, – отмечает Анна. – Почему вы развелись?

– Кажется, Карл Маркс сказал, что самым интимным в общении человека с природой является еда. Вы очень интимно едите.

– Это комплимент?

– Мы вместе едим, мы уже муж и жена, но еще на «вы».

– Давай на «ты».

– Выпьем за это! – торжественно провозглашает Илья.

– Так почему ты развелся?

– Она все время задевала головой абажур.

– Подожди, ты развелся, потому что она задевала головой абажур? – удивляется Анна.

– Конечно. А что в этом удивительного? Я потом дал себе слово, что женюсь на той, что ни разу его не заденет. Ты – единственная из всех не задела. И я на тебе женился.

– Да, ты человек слова. Может, надо было просто люстру повыше повесить, женился бы раньше?

– А я никуда не спешу. Вот это ужасно вкусно, – показывает Илья на блюдо. – Во-первых, выше нельзя – потолки два пятьдесят. Во-вторых, не в этом дело. Дело в этих мелочах: задела абажур, громко хлопнула дверью… Все это очень показательные мелочи. Человек состоит из тысячи мелочей, а не из чего-то большого и целого, как Кинг-Конг. Чехов говорил, что о человеке можно судить уже по тому, как он заклеивает конверт.

– А как она заклеивала конверты?

– Будь здорова! – Илья поднимает очередную рюмку. – Не помню. Зато везде была разбросана ее обувь. Одна тапка могла валяться в столовой, а другая, например, в ванной. Я до сих пор не понимаю, как это могло происходить. Иногда мне казалось, что я живу с сороконожкой. Ужас!