Иосиф Гольман - Любовь заказывали? (сборник)

А за окном погодка тем временем портилась. Тучки собрались, дождик начал накрапывать.

– Лех, как же ты на своем дрыне под дождем? – забеспокоился Кудряшов. – Хочешь, я тебя подкину? У меня вовнутрь «Запорожец» войдет, не то что велосипед.

– А мне не надо, – отмахнулся Леха, пребывавший после вкусной пищи и приятной беседы в необычном для него благостном состоянии. – Мы, мелкие бизнесмены, от дождика не таем, не сахарные.

– Ты уж точно не сахарный, – согласился Кудряшов.

И в этот момент в кафе вошла она.

Фролов и сейчас, – отъехав по плотно забитой трассе, почти пробке, километров тридцать от Москвы, – никак не мог поверить, что девушка, поразившая всех обитателей кафешки (скорее все-таки молодая женщина: лет ей было, видимо, к тридцати), сидит сейчас справа от него, на расстоянии менее вытянутой руки.

Нет, молнии при ее появлении небосвод не пробили, гром не грянул.

Но эту девушку уж точно сразу заметили все. Кстати, обитателей кафе к ее приходу стало, возможно из-за дождя, заметно больше, и за каждым из пяти столиков уже сидели люди.

И вроде юбка на ней не была слишком короткой – наоборот, лишь немного выше колена. И блузка была достаточно строгой, хотя и подчеркивала деликатно все особо значимые для мужчин элементы хорошо сложенной женской фигуры.

Наверное, главное все-таки было в выражении лица, строгого и красивого одновременно.

Некое отрешенное состояние, которое так привлекает внимание романтически настроенных представителей сильного пола.

Конечно, троицу друзей – может, кроме Кудряшова, – сильно романтическими было уже не назвать, однако и они уставились на девушку с нескрываемым интересом.

Впрочем, не только они.

Многие инстинктивно подвинулись, освобождая местечко таинственной незнакомке. Но только Кудряшов легко бросил вверх свое спортивное тело и сделал ей прямое и недвусмысленное предложение:

– Девушка, давайте к нам. Мы будем вам очень рады.

Фролов даже позавидовал тому, как легко Паша все это проделал. Он бы так точно не смог.

А девушка улыбнулась и очень грациозно присела на услужливо подвинутый Кудряшовым стул.

Далее все было как в сказке.

В кафе она зашла действительно из-за дождя. Ну и потому, что не успела позавтракать.

Но главное было не в этом. Главное заключалось совсем в другом. Опытный политикан Паша быстренько разговорил даму, в результате чего выяснилось, что следующей ее целью был… Ленинградский вокзал!

Потому что – белые ночи и потому что незнакомка не пропускала ни единого июня, чтобы не погулять по напрочь лишенным привычной ночной темноты питерским улочкам и проспектам.

А зачем человеку поезд, если у него есть автомобиль? Тем более что на поезде – с учетом заморочек с городским транспортом и билетами – к тому же получится дольше.

Фролов еще раз искоса взглянул на Лиду – а ее звали именно Лидой – и снова испытал давно забытое чувство какого-то полуживотного счастья.

Не то чтобы он имел на ее счет некие намерения – Сергей Петрович никогда не питал иллюзий, тем более сейчас, сидя в одиннадцатилетнем «Форде Мондео», в котором не было кондиционера, АБС и много чего еще из новомодных недешевых штучек. Зато было зеркало заднего обзора, в котором Фролов легко мог наблюдать свое собственное отражение, и оно – впервые за последние годы – его обидно разочаровывало. Особенно с учетом того, что в этом же зеркале, чуть наклонив голову, можно было увидеть и лицо его попутчицы.

И все равно это было огромным удовольствием: ехать с ней рядом – пусть даже в старом «Мондео», пусть даже без шансов. Здорово – и все.

Что-то в этой девушке было.

Фролов даже порадовался, что с ними не поехал Паша. Никогда Сергей Петрович не завидовал другу и уж тем более не желал ему ничего худого, но сейчас ему было бы неприятно, если бы Кудряшов завел с Лидой очередной, стремительный и успешный, роман, оставив для Фролова печальный удел поджидать счастливую парочку где-нибудь возле придорожного мотеля.

А что, и такое было, лет десять назад, по дороге в Севастополь, куда Паша и Сергей поехали на недельку отдохнуть и порезвиться. И тоже была незнакомка-попутчица, только не Лида, а Таня. И даже «Мондео» был тот же, по тем временам – очень крутой, почти новенький и еще принадлежавший Паше, узнаваемому в лицо, успешному политическому обозревателю центрального телеканала.

Но тогда Фролова это никак не задело, он даже порадовался за ушлого дружка – ведь подружкой Паши согласилась стать не сегодняшняя прекрасная незнакомка.