Олег Рой - Он & Она

Узнав о том, что дочь ждет ребенка, Валерия Игоревна почему-то расплакалась и спросила лишь об одном: будет ли свадьба? Леся даже разозлилась на нее – могла бы порадоваться, что скоро получит внука, а не задавать дурацких вопросов! Какое значение имеет глупый штамп в паспорте, когда ее и так уже приняли в семью?! Антонина Ивановна сразу же обещала во всем помогать, в отличие от родной матери!

Олеся, увидев, какой болью исказилось мамино лицо от этих ее слов, тут же пожалела о сказанном. Но просить прощения и вслух каяться в своих поступках или словах она никогда не умела. В конце концов, мать сама виновата в том, что разозлила ее.

В сентябре Леся переехала жить к Ивану. Антонина Ивановна сделала ремонт в комнате сына, купила вместо узкой кровати удобный диван и стала называть Ивана с Олесей «молодоженами», хотя никакой регистрации отношений не было и в помине. Да и сами отношения, чем больше становился живот, тем скорее сходили на нет. Олеся очень нервничала по этому поводу и теребила Ивана.

– Леська, я боюсь, – с дрожью в голосе говорил он, – вдруг что-то задену. Ребенок сломается.

– Не говори ерунды, – возмущалась она, – я сто раз у врача спрашивала, ничего не случится!

– Не могу, – стонал он, – ну не могу я, и все! Лесенька, я тебя очень люблю, но давай подождем, когда он родится, а?

Олеся после его признаний смягчалась и только удивлялась тому, до чего же глупы и мнительны бывают мужчины.

Заметила она за Иваном и еще одну странную особенность, на которую раньше внимания не обращала: в семейных вопросах участия он никакого не принимал. Все, что касалось их жизни и быта, лежало на плечах Антонины Ивановны. Познакомившись поближе с отцом своего любимого, Леся все поняла: у Ивана с детства перед глазами модель отношений, где женщина руководит, а мужчина лишь подчиняется. Что ж, и это неплохо. У нее самой сильный характер, и ничего против такого расклада Олеся в принципе не имела.

Малыш родился в начале марта.

Начались схватки поздно ночью, и Олеся не была уверена, что пора. Да и боялась зря всех перебудить. Но когда боль стала накатывать с такой силой, что началось головокружение, пришлось поднимать Ивана. Олеся, глядя на взъерошенного любимого, очумело метавшегося по их спальне в поисках одежды, не знала, что делать: смеяться над ним или плакать от боли. Наконец они собрались.

В роддоме ее приняли без проволочек, и Иван с таким видом, словно гора у него свалилась с плеч, моментально уехал. Врач, осмотрев Олесю, вынес вердикт: «Не скоро». Ее отправили в предродовую палату и оставили наедине со схватками, которые с каждым разом становились все болезненнее и сильнее.

К полудню Олеся чувствовала себя так, словно стоит на пороге смерти. Перед глазами все плыло, она лежала в палате совсем одна и, впившись в железную спинку кровати побелевшими руками, ждала очередной волны. Одновременно с нечеловеческой болью накатывала страшная тошнота, и казалось – все! Душа со звериным криком уже вылетает из тела.

– Чего орешь? – наконец просунула голову в палату акушерка.

– А-а-а! – ответила ей Олеся.

– Ладно, – недовольно вздохнула она, – сейчас врача позову.

Явившаяся докторша долго осматривала, потом надела перчатки и начала какие-то манипуляции. Олеся старалась не смотреть, да и не видела она ничего сквозь пелену на глазах, зато через несколько секунд поняла: ее хотят разорвать изнутри на части!

Теперь она уже не боялась смерти, она молила о ней.

– Вставай! – бросила врач, убрав руки.

– Как… – прошептала Олеся растрескавшимися в кровь губами.

– Желательно молча, – усмехнулась докторша, – пойдем рожать.

Свет, пронизывающий веки и бьющий в глаза; жесткие голоса врача и акушерки; звяканье инструментов. Олеся уже знала, что просто не выживет.

А потом услышала первый крик собственного ребенка.

– Мальчик, – коротко доложила врачиха и, взглянув в лицо Олесе, добавила, – вы что, мамаша, не рады?

После этого Олеся попала в другую палату и долго спала. Она спала в роддоме все время, просыпаясь лишь для того, чтобы поесть самой или накормить ребенка. Маленького Илюшу (имя женщина, лишенная участия мужа, выбрала ребенку сама) приносили и клали рядом с ней на кровать. Он, не открывая глаз, начинал принюхиваться и ловить воздух крошечным ртом. Такой маленький и забавный!

Олеся с первого взгляда влюбилась в своего сына – ради такого красавца, как две капли воды похожего на Ивана, стоило немного помучиться! У Илюши был папин лоб, папин нос и папин волевой подбородок. Только глаза – огромные, с длинными ресницами – достались мальчику от нее. Олеся смотрела на сына и не понимала, как это она сможет оставить его с бабушкой или няней, чтобы уехать в Москву и заниматься карьерой?! Он же такой крохотный, беззащитный. Наверное, придется отложить свои планы хотя бы на год – ничего ведь не изменится за это время. Иван, если не передумал, пусть едет пока один: заработает немного, снимет квартиру. А она покормит ребенка грудью до двенадцати месяцев – надо же иммунитет ему укреплять! – а потом переедет. Илюшу пока оставит с мамой – она даже согласилась уволиться ради внука, – но как только все вопросы в Москве решатся, сына сразу же заберет!