Элизабет Гилберт - Самая лучшая жена (сборник)

Она была блондинкой, но не натуральной, с темными бровями и короткой стрижкой, ровно обрамлявшей круглое личико. На ней были сетчатые чулки с резинками, туфли в стиле сороковых годов с толстыми высокими каблуками и короткий розовый пеньюар с завязками на груди. Она жевала резинку, и как только зазвучала музыка, она посмотрела на Эла и выдула пузырь.

– Господи Иисусе, – прошептал он.

– Эта девчонка просто конфетка, – признался Верзила Деннис.

Она немного потанцевала в пеньюаре, затем сняла его и небрежно положила у ног. Повернулась к залу обнаженной грудью. Соски у нее были красивые и маленькие, будто изюминки на кексе.

– Она хороша, – шепнула Эллен Элу.

– Эллен, – сказал он. – Я бы эту девчонку ложкой ел. Правда.

– Горячая булочка, верно? – не унималась Эллен.

«Булочка» устроила настоящее представление. Она работала всем сразу – и жевательной резинкой, и чулками, и пухлыми изящными руками. И туфлями, и животом, и бедрами. На нее невозможно было не смотреть. Все и смотрели.

– Знаешь, какое у меня чувство? – спросила Эллен у Эла. – У меня такое чувство, будто я гляжу на сладости, понимаешь? В витрине кондитерской.

– Ням-ням, – серьезно проговорил Эл. – Ням-ням.

– На этой девчонке можно сыр плавить.

– Знаешь, бывают такие трубочки с кремом? – спросил Эл. – Они хрустят, и крем из них прямо вылезает.

– Ага.

– Вот она – будто крем из такой трубочки.

Девушка танцевала перед зеркалом и смотрела на себя. Она прижала руки к своим отраженным в зеркале рукам и поцеловала свои отраженные губы.

– В заведениях со стриптизом всегда так, – ухмыльнулся Верзила Деннис. – Вечно у них зеркала перемазанные.

– Знаешь, что она оставила на этом зеркале? – спросил Эл. – Сливочное масло.

– У нее на губах не помада, – подхватила Эллен. – А сладкий крем.

Эл рассмеялся и крепко прижал к себе Эллен, а она обняла его за плечи.

– Тебе стоило бы дать ей денег, – сказала она.

– Ни за что.

– Это будет круто. Я пойду с тобой. Ей понравится. Она подумает, что мы с тобой муж и жена и что наш доктор посоветовал нам прийти сюда, чтобы потом у нас был хороший секс.

– Ага, а она станет гадать, как это я ухитрился уговорить двадцатилетнюю девочку выйти за меня.

Эллен прижалась губами к шее Эла – теплой и соленой. Верзила Деннис подошел к сцене и перегнулся через поручень с таким видом, будто стоит на палубе прогулочного корабля и расслабляется на полную катушку, любуясь обалденными видами. Он стал вытаскивать из кармана долларовые бумажки, зазывно зажимая их указательным и средним пальцами. Девушка каким-то образом ухитрялась, не прерывая танца, брать у него деньги и засовывать за чулочные резинки. Она делала это так, будто это были обрывки бумаги с номером телефона, по которому она непременно позже позвонит. Рядом с Верзилой Деннисом девушка, казалось, стала меньше, превратилась в собственную миниатюрную копию.

– Он там проторчит, пока у него деньги не кончатся, верно? – спросила Эллен.

– Она просто душка, – сказала Амбер-ширяльщица. – Я ее обожаю.

Девушка наклонилась, обхватила руками большую голову Верзилы Денниса и поцеловала его сначала в одну бровь, потом в другую.

– Я люблю эту девчонку, – сказал Джеймс.

– И я, – кивнул Эл.

– И я тоже, – проговорила Эллен. – Я тоже ее люблю.

Эллен прикончила последнюю порцию скотча и сказала:

– Для меня это – плохая новость. Это заведение – очень, очень плохая новость, верно я говорю?

Она улыбнулась Элу, и он поцеловал ее теплыми, красивыми губами. Так обычно теток не целуют. Он поцеловал ее так, словно давно это задумал, а богатый жизненный опыт подсказал Эллен, что этот поцелуй следует принять и ответить на него. Она позволила ему поддержать ее голову, как поддерживает кормящая мать головку грудного ребенка. Эллен показалось, что губы Эла на вкус такие же, как скотч, только теплее.

Когда Эллен и Эл наконец перешли через улицу и возвратились в бар под названием «Большие люди», пора было закрывать заведение, и барменша Мэдди выгоняла последних пьянчуг.

– Марш домой! – кричала она. – Марш домой и не забудьте попросить прощения у своих жен!

Эллен не спросила у Мэдди, как прошел вечер, не стала здороваться ни с кем из завсегдатаев бара. Она прошла за стойку и забрала коробку, в которую складывали потерянные и найденные вещи. Потом они с Элом вместе вошли в комнатку за стойкой. Эллен расстелила забытые посетителями пальто на покерном столе. Эл выключил висевшую над столом лампу, и они с Эллен забрались на покерный стол. Эллен улеглась, положив голову на чью-то сложенную влажную куртку, а Эл положил голову ей на грудь. Она стала целовать его пропахшие сигаретным дымом волосы. В комнате было темно, здесь не было ни окна, ни вентилятора и пахло пеплом и меловой пылью. Было немного похоже на запах в школьном классе.