Джозеф Хеллер - Видит Бог

— Тогда шла война, Иоав, — напомнил я, — а Авенир и сражаться-то с ним не хотел. Ты же, Иоав, ты мирно отвел Авенира в сторонку, как доверчивого союзника, и зарезал его, ничего не подозревающего, острым ножом.

— Мечом, Давид, моим коротким мечом, — поправил меня Иоав. — Я держал меч под плащом, рассказывая ему похабный анекдот, и…

— Ты рассказывал ему похабный анекдот?

— А чего? — Он пожал плечами. — Знаешь, этот, свеженький, насчет странствующего рыцаря в доспехах и жены из Бата. И когда он наклонился и придвинулся поближе, чтобы лучше слышать, я выхватил меч и проткнул его.

— Вот так вот просто взял и проткнул?

— Так вот взял и проткнул.

— А тебе ведь и вправду нравится убивать. Я вижу, нравится.

— Так дело-то проще пареной репы. А тебе разве не нравится?

— Нет, я не против, — согласился я, — когда это необходимо. Но радости я при этом не испытываю. А вот ты получаешь удовольствие, поражая кого-нибудь, верно? Причем все равно кого.

— Ну, в общем, примерно так, — Иоав со сдержанным удовлетворением кивнул. — Под пятое ребро поразил я его. Хороший зец [9] Зец — удар, плюха (идиш). он у меня получил!

— И к пятому ребру ты тоже неравнодушен, так? — заметил я.

— Самое лучшее место, Давид, особенно для удара сбоку. Давид, Давид, скажи мне правду, нет, ты в глаза мне смотри, — Авенир действительно был тебе нужен живым? Для чего?

— Кому повредило бы, если бы он остался в живых?

— А кому повредила его смерть? Или ты его шибко любил? Он был твоим задушевным другом? Рано или поздно ты и сам понял бы, что его необходимо устранить. Разве тебе не хочется быть царем?

— Но что я людям скажу?

— А правду и скажи, — чистосердечно посоветовал Иоав. — Скажи, что я прикончил его, чтобы отомстить за кровь Асаила, брата моего, которого этот прохвост Авенир убил в Гаваоне.

— Это неправда, — возразил я.

— Правда, — сказал Иоав, — это то, что люди принимают за правду. Ты что, истории не знаешь?

— Знаю я историю, сам ее делаю, так что ты мне тут про историю не заливай! С какой стати люди станут верить в подобное вранье? Кое-кто решит еще, будто именно я и замыслил это убийство. Ах, Иоав, Иоав, ну что ты наделал! Как, по-твоему, мог поступить Авенир в пылу сражения? Все же знают, что Асаил гнался за ним, не уклоняясь ни направо, ни налево от следов его. И разве Авенир не умолял его остановиться? Сколь долго, сколь долго просил он его уклониться и погнаться за кем-нибудь другим? Сколько раз он просил? Два, три? Ну какой был из Асаила противник для Авенира? А Асаил не послушался. И что на него нашло? За что боролся, на то и напоролся.

— И все равно он был моим братом.

— Так чего ж ты его не остановил? Где ты был, когда все это случилось? Там и был. Ты там командовал. Я знаю, чем ты занимался. Скорее всего, сам же его и подзуживал, ведь так? Думаешь, у меня свидетелей нет? И сам потом заключил перемирие с Авениром. А теперь убил его — убил хладнокровно. Ах, Иоав, Иоав! И ты еще называешь это кровной местью? Бред сивой кобылы, Иоав, в самом что ни на есть чистом виде, и оба мы это знаем.

Были у меня свидетели, были. И по сей еще день каждый из достойных мужей, принимавших участие в битве при Гаваонском пруде, рассказывает своим сыновьям, как во время последовавшего за турниром беспорядочного бегства Асаил устремился на Авенира, точно пантера на жертву свою, и как он не уклонялся ни направо, ни налево от следов его. Неумолимо сокращал он разделявшее их расстояние, летя за Авениром с волшебной плавностью, с ошеломительной быстротой. Ни гепард, ни борзая не мчат так стремительно, как мчал тогда Асаил. Авенир потому его и узнал. Кто, кроме Асаила, мог лететь, точно серна, быстрее орлов небесных?

— Ты ли это, Асаил? — вопросил Авенир, оглянувшись и увидев преследователя.

И Асаил, послав ему беспечную улыбку, ответил:

— Я.

— Тогда уклонись направо или налево, — попросил его Авенир, — и выбери себе одного из отроков и возьми себе его вооружение. Поверь, для твоего же блага прошу, не для моего.

Но Асаил не захотел отстать от него. Авенир же, который был, в общем и целом, человеком порядочным и практичным, по меньшей мере еще один раз попытался его образумить.

— Отстань от меня, — взмолился он и предупредил: — Еще раз прошу, по-доброму. Иначе придется мне повергнуть тебя на землю. И что тогда хорошего будет? С каким лицом явлюсь я к Иоаву, брату твоему? Окажи нам обоим большую услугу. Представляешь, какой поднимется шум, если ты не перестанешь гнаться за мной и мне придется повергнуть тебя?