Николай Климонтович - Хочу быть в цирке дрессировщицей

Но тетечки из детского дома, победив, не учли ряд обстоятельств.

Во-первых, их противник настолько привязал к себе ребят, что десяток человек его воспитанников ушли за ним на неуютную столичную улицу. Во-вторых, за время междоусобицы Дима успел завести связи среди журналистов, которые развернули кампанию в его защиту. «Он всегда был очень убедителен», — скажет одна из них, сделавшая для Карпова едва ли не больше других. Так начала восходить его педагогическая звезда.

Здесь впору притормозить, чтобы обратить внимание на два момента начала этой истории.

Первый связан с вмешательством средств массовой информации в одну из тех сфер, что любому кажутся элементарными, как изящная словесность. Дети — материя близкая всем; поэтому журналистам, особенно женщинам, представляется, что здесь они должны себя чувствовать, как рыбы в воде. Журналистская самоуверенная некомпетентность потрафляет массовым ожиданиям: статьи и передачи рисуют вполне сусальные картины. Дело усугубилось и тем, что на дворе была — «перестройка». Перестроечная общественность радостно проглотила лакомую наживку: с одной стороны — косный коллектив малообразованных женщин, следующих заветам советской педагогики; с другой — молодой новатор-энтузиаст. И между ними дети, сошедшие с иллюстрации к святочному рассказу писателя Достоевского «Мальчик у Христа на елке». Кампания понеслась, как с горы. Появились статьи в газетах и журналах, передачи на телевидении. CNN сделала об этой истории сюжет. Из Франции прилетела сердобольная христианка-меценатка с гуманитарным грузом. Это была теория малых дел в действии: для многих тысяч детей-сирот в России ровным счетом ничего не изменилось, тогда как четыре мальчика и пять девочек под водительством Димы Карпова уже через полтора года чудесным образом оказались в частном детском доме, под который отвели помещение детского сада, — помещение, рассчитанное, кстати сказать, на несколько групп малолетних детей по двадцать голов и на пол дюжину человек персонала.

И второй момент. По-видимому, этот сказочный переворот в жизни девяти сирот из отдельно взятого детского дома с юридической точки зрения был не вполне законен. Точнее, вполне незаконен. Скажем, пока помещения не было, дети год жили с Карповом в квартире его любовницы. А ведь отвечать за них по-прежнему должны были те самые тетечки из детского дома, куда дети были приписаны. Но, гласность, мы знаем, страшная сила, и неюные воспитательницы, по-видимому, не стали искать на свои натруженные плечи лишних приключений. Непонятно куда смотрел и департамент социальной защиты, на глазах которого разворачивалась вся эта история. Это русская черта: исполнение законов у нас и всегда, не только в «перестройку», ставят много ниже торжества высшей справедливости .

Здание детского сада в Измайлово стало местом паломничества. И далеко не только журналистов. Здесь бывали и бизнесмены, и иностранные спонсоры, люди из мэрии и даже особы из Кремля. И каждый норовил внести свою лепту в благородное начинание. Дима Карпов был в моде, его узнавали на улицах. Старушки, видя в метро, осеняли крестным знамением. В ту пору, одержав двадцати шести лет от роду столь внушительную победу — все-таки, как-никак, его детский дом был первым частным заведением такого рода в стране, — он о многом мечтал. Мы не знаем о чем, но это были, наверняка, сладкие грезы: пост министра, всемирное признание его педагогического гения, ЮНЕСКО объявляет «год Карпова»… Тогда он еще не знал, как проходит земная слава. И как быстротечна жестокая мода.

Так или иначе, к моменту его ареста частный детский дом на девять воспитанников, четверо из которых, впрочем, уже подались в бега, кое-чем разжился и обладал солидным имуществом. Поскольку места в здании оказалось достаточно, здесь были и оборудованная кухня, и столовая, и спальные, и ванные. И, конечно, апартаменты самого хозяина, «наверху», как говорили девочки. Был даже свой небольшой автопарк: рафик и джип-«чероки». Как мы уже знаем, был и видео-центр: телевизоры, магнитофоны, японская видео камера, с помощью которой снимались отнюдь не только сцены в подвале, но и вполне идиллические фильмы, предназначенные «для широкого показа». Гостиная была обставлена старинной мебелью, на стенах — писаные маслом картины. Библиотека состояла вовсе не только из названной выше литературы — то были личные книги воспитателя, — но из сочинений классиков. Здесь же стоял рояль, на котором для гостей каждый из воспитанников играл что-нибудь вроде мазурки Шопена, и есть умилительная видео запись, на которой девчушка по имени Наташа — та самая, из подвала, с обрезком металлической трубы в руках, — бацает «Лунную сонату». На всех записях дети выглядят если не холеными, то весьма и весьма ухоженными, совсем неплохо одетыми, а на девочках, как выяснилось, бывало даже кружевное дорогое белье. Что, впрочем, объяснимо: Карпов был в своем роде эстет, сам на некоторых кадрах глядит просто денди…