Юрий Зверев - Размышления о жизни и счастье

Куда там периферийному троечнику о таких вузах мечтать…

И вот мне под семьдесят. Я давно знаю, что в МГИМО пекут лгунов и предателей, а в Литинституте соловьёв переделывают в попугаев.

Я же, закончив Медицинский, даже журналистом, то есть «канарейкой с голоса чужого» не стал. И чирикаю себе на свободе. Кого воробей интересует? Пёрышки-то у него серые, незаметные. И всё получилось ХОРОШО.

1 января 2005 г.

Так сказал Александр Гинзбург, названный Натальей Солженицыной одним из самых светлых людей планеты.

Как приятно, что я знал этого человека, общался с ним не только в редакции «Русской мысли» в Париже, но в его доме записал на видеокамеру его рассказ о мытарствах по советским тюрьмам и историю его высылки из страны. Не Горбачёв, а диссиденты повернули страну к новой жизни. Правда мучительно пробивается через асфальт лжи, но, в конце концов, всегда побеждает.

3 января 2005 г.

«Сделал ли я что-нибудь стоящее? Сделал ли я вообще что-нибудь?» Не может не поражать то, что эта запись была обнаружена в рукописи …великого Леонардо! Быть величайшим провидцем, обогнавшим своё время на 400 лет, конструктором, фортификатором, анатомом и художником — даже всего этого оказывается недостаточным, чтобы умереть удовлетворённым и не сомневающимся.

25 ноября 2006 г.

Талант защищает себя от бытовухи, как беременная женщина свой живот. И хотя талант нежен и хрупок, он безжалостен к окружающим. Почему?

Окружающие ему неинтересны. Он их не знает и не понимает. Талант знает только себя.

При этом подлинный талант всегда нравственен. Он не простит себе, то есть автору, малейшей лжи. Если же ложь всё-таки коснулась человека, талант разрушается и исчезает.

Заканчивается первое десятилетие XXI века — века суматошного, кризисного, перестроечного. Жизнь перекраивается на новый лад. Люди хотят зарабатывать деньги. Читать книги им некогда. Молодым — просто не нужно. Интернет удовлетворяет все их желания — от половых инстинктов до желания интеллектуального общения: эротические сайты, «контакт ру», «одноклассники»… Какие ещё, на фиг, книги…

Последние читающие могикане так редки, что их пора выселять в резервацию. Или создать из них Союз читателей. Пусть собираются где-нибудь в уголке старого Дома культуры, пусть себе там читают чего-нибудь вслух. От них большого вреда нет, их теперь сажать стало не за что. Пусть только под ногами не путаются.

И странно — чем меньше читателей, тем становится больше «писателей». Плодятся, как тараканы. А что делать? Работать-то всё равно негде. А человека всё же в школе грамоте научили. Да еще и в институте чему-то учили, правда, забыл чему: то ли математике, то ли филологии. Теперь даже пригодилось — стал вот писать. Работаю сторожем: в банке, в офисе, в магазине… По ночам. Скука одолевает, поневоле писать начнёшь. О чём? А какая разница — о чём. Все пишут, а я чем хуже?

Не только писать начинает, но и печататься. Не в издательстве, там дорого, там гламур, там реклама. В типографиях. Там нынче чёрта лысого можно напечатать, только деньги неси. Печатникам тоже кушать надо, у них нынче оборудование не простаивает.

И тащат новоиспечённые «писатели» домой тяжёлые рюкзаки со своим «творчеством», и заваливают все углы в квартире сотнями экземпляров печатной продукции в надежде продать своё детище и тем оправдаться перед женой за дыру в семейном бюджете.

А потом — тык-мык — со своей макулатурой по книжным магазинам — нигде не принимают. «С частными лицами не работаем!»

— Да, вы только посмотрите, у меня даже ISBN есть, всё законно!

— Знаем вы ваши фальшивые ISBNы! Пошёл вон отсюда, голодранец! «Буквоед» нищим не подаёт!

И пылится груда книг полгода под кроватью, и начинает несчастный автор одаривать своим «творчеством» всех встречных и поперечных. В семье вместо почёта и уважения — попрёки и издевательства: «Ты на заводе сколько зарабатывал! Инженером, почётным человеком был. А теперь чем занимаешься, писака бездарный!»

И всё. Исковеркана жизнь человека. Прахом пошла. Он ведь ничего другого делать давно не умеет, дачи у него отродясь не было, кроликов не разводил. Детей имел, но в воспитании по причине литературной страсти не участвовал. Литература — это же, как футбол или рыбалка — на крючок заманивает и уже не отпускает.